Николай Колбасов - Воевали мы честно [История 31-го Отдельного Гвардейского тяжелого танкового полка прорыва. 1942-1945]

Оказалось, что автоматчики, два здоровенных мужика, договорились после подъема сходить осмотреть лодки. Спустившись в овраг, они обнаружили немцев. Те собирались с рассветом удрать на лодке в Швецию, но проспали. Автоматчики решили, что один из них будет держать фрицев на прицеле, а другой обыщет. Немцы спросонья не оказали сопротивления, но, когда обыскивающий забрал у фрица часы, второму автоматчику стало завидно. Он тоже полез в лодку и как-то ненароком навел на немца автомат. Немец испугался и попытался отстранить оружие. Наш боец дернулся и поцарапал о прицел руку. Увидев кровь, он перепугался и стал кричать «караул», после чего мы и прибежали на помощь. Когда с пленными все уладилось, с другого берега оврага к нам пришли латыши. До этого местные боялись выходить, но увидев, что мы даже немцев не тронули, осмелели. Латыши говорили, что есть приказ отмечаться в комендатуре, и спрашивали, куда им надо обращаться. Офицеры все растолковали, и латыши довольные разошлись по домам.

После завтрака мы, прихватив с собой немцев, тронулись в путь. Один из немцев рассказал, что до войны он работал слесарем. Другой немец оказался музыкантом. По дороге нас застал дождь. Заехали в ближайшую деревню переждать непогоду, а заодно и пообедать. Дождь кончился быстро. Пока готовился обед, я вышел во двор и увидел комичную картину. Наш шофер раздобыл новую покрышку и решил поставить ее на колесо взамен износившейся. Смонтировав новую покрышку на колесо, он заставил немцев накачивать баллон. Те по очереди качали, а шофер, прохаживаясь в немецких сапогах, хлопал пленных по плечу и приговаривал: «Гут. Гут. Давай, ребята». Немцы отвечали: «Гут, комрад, гут». Правда, один из них все время искоса бросал взгляд на свои сапоги. Надо сказать, что шофер потом намучился с ними. Сапоги были хорошие, крепкие, с кованными подметками и каблуками, но сильно жали в подъеме.

После обеда тронулись дальше. По дороге навстречу нам два конвоира вели группу из восьми пленных. Мы остановились, окликнули: «Эй, славяне! Возьмете пополнение?», — «Давайте». Мы высадили наших фрицев. Они пристроились к колонне, и на этом мы с ними расстались.

Проехав еще немного, увидели Вентспилс (Виндаву). Город раскинулся на берегу моря. Широкая река Вента делила его на две части. Проехали по большому мосту (только накануне он был разминирован). На берегу моря находились склады, охраняемые моряками. На пляже стояли дальномеры. Мы, из любопытства, подошли, посмотрели в них, но ничего особого не увидели. И вообще в Виндаве ничего интересного не было. Так ни с чем и покинули город.

Подъехали к бывшей линии фронта. Всю военную технику уже подняли из укрытий. Поражало огромное количество пушек, минометов и другого оружия. Здесь же увидели новое немецкое оружие — реактивные гранатометы «пупхен» — куколки. Действовали их снаряды по принципу фаустпатронов, но дальность поражения была от 250 до 800 метров. Грозное оружие. Но и у наших танков в конце войны приваривались дополнительные листы брони, принимавшие на себя удары «фаустов». Всюду на местности виднелись указатели минных полей. Мы прикинули, сколько же сил нужно было бы приложить, чтобы прорвать такую оборону.

Мы пересекли бывшую линию фронта, направились в сторону Либавы и скоро оказались в своей части.

Командование полка отобрало десять ветеранов полка для фотографирования. На карточках была сделана надпись, заверенная печатью. На моей фотографии было надписано: «Гвардии сержанту Колбасову Николаю Петровичу. При Вашем участии Гвардейский Красносельский полк прошел славный путь побед и удостоен Высоких Правительственных наград: ордена Красного Знамени, ордена Александра Невского, ордена Суворова III степени. Слава Отважному Воину-Гвардейцу! 11.5.1945. Командование».

Этой фотографией я горжусь больше, чем всеми остальными наградами.

Полк прибыл на новое место. Вокруг раскинулись поля. На них колосились поспевающие хлеба. Одно из таких полей было буквально усеяно подбитой техникой. Во ржи стояли английские и американские танки «Черчилль», «Матильда» и «Валентайн». Их уже начали собирать и увозить на переплавку. Мы обратили внимание на целые эскадрильи самолетов, летевших в небе над нами. Они направлялись на восток. Никто не мог понять, зачем и куда они летят. Впоследствии мы поняли, что самолеты летели на Дальний Восток. Шла подготовка к войне с Японией.

Мимо нашего расположения каждый день гнали большие стада коров. Коровы были немецкие. Чувствовалась породистость. Все животные были одной масти. Коров гнали в наши колхозы.

Стоял июль. Занятий не было. Днем уходили на ближайшие хутора и там отдыхали. Мы заметили, что автоматчики куда-то днем пропадают, а вечером появляются с яблоками и ягодами. Долго не могли выяснить, куда они ходят. Наконец они сами позвали нас. Оказывается, среди бойцов был русский, живший до войны в Латвии. Он знал латышский язык. В разговоре с местными жителями он узнал, что в семи километрах от нашего расположения есть зажиточное поместье. Хозяева сбежали с немцами. В имении был большой сад. Туда и ходили автоматчики за фруктами. Нам велели взять вещмешки и коробки под ягоды. Рано утром отправились в путь. Шли долго. Погода стояла жаркая. Пришлось попотеть, пока добрались до места. Подходя к саду, заметили девочку лет двенадцати. Она бросилась бежать, но мы ее успели перехватить. Со слезами на глазах она рассказала, что живет на соседнем хуторе. Так как сад бесхозный, то она хотела поесть ягод. Мы милостиво разрешили ей приходить в сад и есть ягоды, но других сюда велели не пускать. После чего отпустили ее, и она, радостная, убежала.

И вот мы в саду. Он был великолепен. По периметру вдоль забора росли вишни. Половину сада занимали яблони. Они еще не поспели, но уже были съедобные. В другой половине сада росли кусты смородины и крыжовника. В центре — несколько грядок клубники, но она уже отошла. Первым делом мы наелись вишни. В вещмешки нарвали яблок. Коробки заполнили вишней и смородиной. Вернувшись в часть, накормили не только друзей, угощали всех, кто к нам заходил. Но это был первый и последний наш поход. Скорее всего автоматчики знали, что больше сюда не придется ходить, поэтому напоследок и взяли нас с собой. Пришло время возвращаться в Россию. На станции Вайноде нас погрузили в эшелон и отправили в город Остров Псковской области.

Во время пути по Эстонии на одной из станций рядом с нашим составом оказался какой-то странный эшелон. Он был оцеплен солдатами. Между вагонами возвышались сторожевые вышки. Группа мужчин таскала под охраной конвоиров бидоны с водой. Из теплушек выглядывали женщины и дети. Оказалось, что это угоняли на восток эстонцев, обвиненных в сотрудничестве с фашистами.