Марк Яковлев - Бродский и судьбы трех женщин

Пытаясь исключить «излишнюю заумность», режиссер отбирал для спектакля наиболее простые, зачастую ранние стихи Бродского, которые понятны, казалось бы, любому, даже неискушенному в поэзии слушателю. Но в том-то и заключается колдовство настоящей поэзии, что сколько ее ни упрощай, результат все равно получается бесподобным. Как сказал другой нобелевский лауреат по русской литературе:

«Нельзя не впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту».

Имя Иосифа Бродского первый раз Барышников услышал студентом в Ленинградском хореографическом училище в середине 60-х годов. Его однокашница принесла в училище стихи Бродского, напечатанные на тонкой бумаге, и предложила Михаилу их почитать, предупредив, чтобы никому не показывал, так как за чтение опального поэта их могли исключить из училища. Барышников сразу понял, что стихи из другого мира, темы которых не имели ничего общего с окружающей серой действительностью.

Потом, уже после возвращения Бродского из ссылки, Михаил увидел поэта и слышал, как он читал «Большую элегию Джону Дону» в ленинградском ВТО. После чтения, выходя с толпой из здания, Барышников краем уха уловил, как кто-то предложил Бродскому «перекусить в ресторане ВТО». Бродский посмотрел на этого человека словно на ненормального и сказал: «Ты с ума сошел?!». Этот ответ Бродского произвел на Барышникова сильное впечатление и много сказал ему о бескомпромиссном характере поэта.

Но в Ленинграде Михаил не был лично знаком с опальным поэтом. Что ни делается, все к лучшему: в противном случае Барышников попал бы в черный список и его бы никогда не выпустили за границу на гастроли. Знакомство произошло в 1974 году в Нью-Йорке в доме Мстислава Ростроповича.

Дружба Бродского и Барышникова продолжалась 22 года, до самой смерти поэта, однако спектакль не о дружбе. Бродский был на 8 лет старше Барышникова, их отношения скорее напоминали отношения между старшим и младшим братом.

И спектакль, повторю еще раз, это не разговор Гамлета с тенью отца, а диалог осиротевшего младшего брата, находящегося по эту сторону бытия, с тенью старшего брата, находящегося уже по ту сторону стены-бытия, в бесконечности.

Бродский для Барышникова был университетом – это было мне понятно давно.

Младший брат многому научился у старшего, и не важно, что один был поэтом, а другой – хореографом. Современное искусство – единый многогранный кристалл, на разных гранях которого – поэзии, музыки, театра, живописи, хореографии – отражаются наши представления о мире. Об этом мире и том.

И те представления о мире, которые Барышников получил от Бродского, он зачастую переносил в свою авангардную хореографию. Но мне было непонятно обратное: кем был Барышников для Бродского?

И только посмотрев спектакль, мне стало ясно: Барышников – Брод Бродского и его зеркало, отразившее стихи друга в движении, в танце. Барышников в руках режиссера Херманиса – кисть Бродского, которой нарисована «часть речи» поэта.

Забвение грозит только тем, кто известен. «Уж сколько их упало в эту бездну, разверстую вдали!», – писала Марина Цветаева. « Из забывших меня можно составить город», – говорил Иосиф Бродский. Спектакль «Бродский – Барышников» – это еще одна попытка отдать дань памяти рано ушедшему старшему брату, которого невозможно забыть.

С каждым новым танцем герой все ближе и ближе приближается к зрителям. Танец «Цветы» в стиле японского театра кабуки он исполняет уже на авансцене, и мы можем хорошо видеть работу его рук и мимику лица.

Последний танец в спектакле – это цветы на могилу друга, единственное место, где и цветы находят свой покой: «Цветы! Наконец вы дома».

В спектакле «Бродский – Барышников» много метафор, работающих на основную тему.

Это и электрический щиток, что периодически искрит от короткого замыкания: то ли искра Божья, то ли инфаркт миокарда, которых у Бродского было несколько.

Это и допотопный будильник, того и гляди – прозвенит: ваше время истекло!

Это и старинный магнитофон 60-х годов, из которого мы слышим голос поэта:

А в конце спектакля герой закрашивает стекла веранды белилами с внутренней, обратной стороны – символ ухода, границы, отделяющей его от зрительного зала, от слушателей. Но как написано на обратной стороне могильной плиты Бродского:

«LETUM NON OMNIA FINIT» («Со смертью не все кончается», лат. ).

Спектакль «Бродский – Барышников», начавшийся для меня 12 лет назад в лондонском доме Даниела Уайссборта и Валентины Полухиной, замкнулся, как серебряная цепочка памяти, в Леверкузене 12 мая 2017 года постановкой Алвиса Херманиса в исполнении Михаила Барышникова.

«Ну, как тебе спектакль? Что это?» – спросил я дочь, бывшую рядом со мной и на званом обеде в Лондоне, и на чтении Барышниковым стихов Бродского в фильме, и на спектакле в «нулевом» ряду. И поколение «Гугл», не глядя в смартфон, неожиданно для поколения «Пепси» ответило последней строкой из стихотворения Иосифа Бродского, посвященного Михаилу Барышникову:

Читатели – Марку Яковлеву

3 августа 2016 в 20:35

Liana Alaverdova · Neighborhood Library Supervisor at Brooklyn Public Library

Очень интересно и содержательно вышло: сценарий-статья-стихи-фантазия-правда-квадрат Полухиной-треугольник Пифагора-коты-вагончики… Все смешалось… Видно, что автора переполняют чувства любви и уважения к юбилярше и он изрядно потрудился на свою и ее славу. Браво!

Like · Reply · Aug 1, 2016 4:51am

Hava Brocha Korzakova · Преподаватель at Университет имени Бар-Илана

Спасибо!

Like · Reply · Aug 1, 2016 5:20am

Alex Sitnitsky · Национальный технический университет «Харьковский политехнический институт»:

Не каждому Гению такое везение с биографом и комментатором, но тут сложилось.

Like · Reply · Aug 1, 2016 5:22am

Mina Kuchuk · Middlesex University

Прекрасная работа. Интересно, содержательно, честно, а главное, по-моему, «есть еще порох в нашей пороховнице». Еще живет и занимает прочное место в существе, по имени: Человек, поэзия, проза, критика и фундаментальные исследования в этой области, несмотря на XXI век со всеми вытекающими из этого факта последствиями.