Владимир Макеев - В море Травкин

Расчет оказался верным, но якорные мины стояли и здесь. Минрепы ползли по борту корабля, угрожающе скрипели и лишь после умелых маневров Травкина уходили за корму — ждать другой жертвы. Кругом мели, движение должно быть выверенным по картам и фактическим глубинам, поэтому несколько раз приходилось определять место лодки.

Помощник командира старший лейтенант Калинин и новый штурман лейтенант Магрилов несколько раз просили поднять лодку под перископ, чтобы поточнее определиться. Это грозило подрывом на минах верхнего яруса. Чтобы уменьшить опасность, Травкин стопорил ход, и «щука» поднималась к поверхности вертикально.

В середине следующего дня позади осталась гогландская минно-сетевая позиция. Аккумуляторная батарея разрядилась. Чтобы дождаться темноты, двинуться дальше ночью в надводном положении и зарядить батарею, Травкин положил лодку на грунт в районе острова Родшер. У приборов остались только вахтенные, и у них работы было немного: следить за показаниями индикаторов.

Свободные от вахт спали, читали. Трое краснофлотцев заспорили, кому легче воевать: холостым или женатым. Федор Крутковский толковал:

— Не прошел бы командир по-умному, в мертвой зоне гидролокаторов, фашисты бы послали катера с острова, и нам ау. Холостому что, никого несчастным не оставит, дети по лавкам не плачут.

— А женатому легче служится. Его ждут. Помнишь: «Жди меня, и я вернусь», — возражал Владимир Толмачев. — А какая встреча на берегу! Слов не хватит ее описать даже у всей редколлегии нашего боевого листка.

Матросы засмеялись и обратились к Травкину:

— Кому легче, товарищ капитан третьего ранга?

Что же, и на такие вопросы приходится отвечать командиру. В первый момент хотелось сказать: «Тому, кто лучше технику знает и вахту несет». Но это был уход от прямого ответа и, подумав, Травкин ответил:

— Кого сильно любят и кто по-настоящему любит.

Моряки призадумались, значит, ответ попал в самую точку.

— Идите вы в другое место толковать про любовь, отвлекаете, — взмолился старший лейтенант Калинин. — Вас слушаешь, а прокладка стоит. Мы-то с Магом и Волшебником (так Михаил Степанович назвал Магрилова) не волшебствуем.

— Дискуссию заканчиваем. Принимается точка зрения командира, — отозвались моряки.

Калинин и Магрилов склонились над прокладкой. Лейтенант впервые в походе. Готовился тщательно, теоретические знания хорошие. Калинин в боевом походе в третий раз, берется помочь товарищу:

— Пока не дойдем до устья залива, навигационную прокладку, пожалуй, буду вести я. А вы (это Магрилову) будете работать параллельно, для практики.

Травкин согласился с таким решением, пусть лейтенант набирается опыта. Чтобы не мешать «штурманцам», Иван Васильевич пошел отдохнуть в спою каюту, прилег, но сон не шел. Думалось о том, что же изменилось со времени июльского похода. «Усилилась противолодочная оборона противника — это ясно. А использование нашего оружия? До войны готовились стрелять одиночными торпедами. Так и стреляли в первом походе. Кроме лодки Осипова, у всех расход боеприпасов на потопленный корабль оказался большим. Стали стрелять двумя-тремя торпедами, результаты улучшились. Оказалось, залповый удар несколькими торпедами перекрывает ошибки в определении курса и скорости вражеских кораблей, затрудняет им возможности для уклонения от нашего оружия».

Размышления Ивана Васильевича прервал громкий голос вахтенного командира:

— Миноносец с левого борта!

Травкин поторопился в центральный пост, но гидроакустик уже докладывал:

— Шум винтов удаляется.

Командир корабля решил пройти по отсекам. Ведь впереди прорыв очередной минно-сетевой позиции. Следовало поговорить с краснофлотцами и старшинами, поднять их настроение. Задержался во втором отсеке, где увидел парторга корабля Бойцова. Борис улыбался, в глазах лукавинка. Едва заметным движением руки он показал в угол, где на коробке из-под галет сидел вестовой (матрос, обслуживающий кают-компанию) краснофлотец Титов и что-то внимательно читал.

— Вы только посмотрите, товарищ командир, на «родненького».

Иван Васильевич понял, что речь идет именно о Титове. Тот в обращении к товарищам часто употреблял слово «родненький», и, как бумеранг, оно вернулось, прилипло к нему самому. Вестового так и стали звать — «родненький». Травкин поинтересовался, что читает Титов. Это был учебник моториста, а изучаемый раздел — о дизельных установках.

— Иванов и Голованов внушили Титову, что нельзя же всю жизнь с подносом ходить, — рассказывал Бойцов. — Решил вестовой мотористом стать.

— А мы хоть с голода пропади! — засмеялся Травкин.

Но в душе он был рад за матроса. К хорошему делу приобщается, и еще одно: такая уверенность у всех, что поход закончится благополучно, не могла не радовать.

И снова командира попросили прийти в центральный пост. Дело на этот раз оказалось посерьезнее. Гидроакустик Мироненко доложил о шуме винтов подводной лодки, находящейся в подводном положении. Иван Васильевич одел вторые наушники. Предположения акустика подтвердились. Их выслеживала подводная лодка. Травкин стал изучать карту и понял, что вражеская субмарина затаилась в районе, рекомендованном нашим подводникам для зарядки батарей. Видимо, он стал известен фашистам.

— Лодка застопорила ход! — доложил акустик.

— На грунт легла, — заметил инженер-механик Ильин и высказал то, о чем думал командир. — Выявили фашисты район зарядки, вот и охотятся здесь.

Ни наша, ни вражеская лодка в светлое время суток не всплывала. Когда стемнело, Травкин приказал подняться с грунта, и малым ходом двинулись на запад. Мироненко услышал лодку противника, когда «Щ-303» ушла уже довольно далеко. Можно было догадаться, что момент скрытого ухода нашей лодки враг не заметил.

Опасность миновала, Травкин приказал всплыть и идти под дизелями. Вместе с командиром вахту несли Калинин, наблюдатель Крутковский, выше других — на первой тумбе перископа, и Толмачев, примостившийся пониже, на откидной площадке тумбы второго перископа.

Ночь проходила спокойно. Травкин, как и все на мостике, устал, продрог, хотелось поскорее спуститься вниз, в теплое чрево корабля. Из рубочного люка доносился манящий аппетитный запах жареного мяса (обедали по ночам, когда работает вентиляция и можно готовить на энергии генераторов, не расходуя аккумуляторную батарею).

К четырем часам утра на надстройке было две смены вахтенных. Травкин требовал, чтобы новая смена поднималась наверх за 15 минут, тогда глаза у моряков до заступления на посты привыкают к темноте и прибывшие дальше видят, хорошо разбираются в обстановке. Подвахтенные ушли. Командир остался на мостике.