Владимир Макеев - В море Травкин

Растерявшийся противник пришел в себя, и минут через пятнадцать за кормой лодки загрохотали взрывы глубинных бомб. Травкин резко развернул лодку влево, корабли противника прошли прежним курсом, шум их винтов удалялся, взрывы гремели далеко от «катюши». В центральном посту, видел Травкин, напряжение на лицах сменилось улыбками.

Капитан 3-го ранга подошел к переговорной трубе и обратился к экипажу:

— Поздравляю с боевым успехом. Потоплены транспорт и сторожевой корабль противника. Наша победа — отличный подарок 27-й годовщине Красной Армии и Флота. Отмечаю мастерские действия торпедного расчета первого отсека во главе с лейтенантом Бузиным и гидроакустика Козловского. Спасибо всем, товарищи, за службу!

Командир отделения гидроакустиков старшина 2-й статьи М. А. Козловский отличился и в последующие дни. На мою просьбу рассказать о событиях тех дней и о И. В. Травкине Михаил Андреевич ответил довольно подробным письмом:

«Чтобы стать хорошим гидроакустиком, прежде всего нужны музыкальный слух и большой труд. Все корабли при движении «поют» различно, как певцы, имеющие каждый свою «окраску» голоса, свой тембр. Гидроакустик — это упорная и длительная подготовка, изучение всех классов кораблей по их шумам, определение их скорости и расстояния до них. Я тренировался при любом удобном случае, когда лодка находилась на плаву.

Каждый выход в море для меня был ответственным событием. Радовался, что мне доверен грозный корабль. И. В. Травкин прислушивался к просьбам, понимал роль нашей службы. Как-то я сказал командиру корабля, что в надводном положении при работающих механизмах и волне более трех баллов очень трудно обнаружить цель на большом расстоянии. Попросил по моей просьбе останавливать дизели и давать возможность прослушивать горизонт. Иван Васильевич согласился. Такой способ наблюдения полностью себя оправдал. Из надводного положения потоплены несколько вражеских кораблей. Умел командир оценивать дельные предложения».

На помощь надводным кораблям немецкое командование послало подводную лодку. Гидроакустик обнаружил ее на значительной дистанции, и быстроходная «катюша» оторвалась от врага. Это был единственный выход, так как Травкин знал, что противолодочные фашистские субмарины недавно вооружены самонаводящимися торпедами, идущими на шум винтов. От таких торпед уклоняться крайне сложно. «К-52» атаковывали и вражеские самолеты. Пришлось уйти в запасной район.

Наступила весна, но март не принес тепла. По-прежнему стояла холодная, ветреная погода. По небу плыли черные, тяжелые облака, словно весенний март взял взаймы несколько дней у зимнего декабря. Лодку качало на крутой волне. Ночью Травкин разрешил раздавать обед (ужин выдавался утром, перед погружением лодки). Вдруг гидроакустик попросил не греметь посудой, соблюдать тишину. Вскоре он доложил:

— Девяносто градусов правого борта, шум винтов. Предполагаю транспорт. Слышны также другие шумы.

Травкин увеличил скорость корабля и всплыл на перископную глубину. Огромные волны подхватили лодку и легко, как палочку тростника, подняли к поверхности моря. Иван Васильевич снова увел корабль на глубину. Атаковать не удавалось. Выныривающую над волнами лодку могли обнаружить корабли охранения. Командир «катюши» решил произвести бесперископную атаку на самую крупную цель по данным гидроакустической станции.

Козловский дал первый пеленг на транспорт. Затем доклады следовали через каждую минуту. Дивизионный штурман Наполеон Наполеонович Настай и корабельный — Евгений Александрович Жолковский делали расчеты по таблицам и на логарифмических линейках, остро отточенными карандашами прокладывали линии на карте, вели их к значкам, обозначавшим вражеские корабли.

И вдруг тревожный доклад акустика о шуме винтов подводной лодки. Уклоняться или продолжать атаку? Командиру часто трудно даются решения. Это было тоже не из легких. Травкин быстро взвешивал «за» и «против»: «До момента выпуска торпед, когда транспорт окажется на залповом пеленге, времени осталось уже немного. Неприятельская лодка пока на значительном удалении…» Решил продолжать атаку.

Был ли риск в таком решении? Конечно, и немалый. Ошибись гидроакустик в определении положения вражеской субмарины — можно получить торпеду в борт. Или просчитайся в чем-то штурман — неприятельский транспорт уйдет безнаказанно. Иван Васильевич верил в команду, в успех, и это определило успех боя.

— Аппараты, пли!

Три торпеды пошли к цели. В эти секунды командир еще раз мысленно проверил, все ли верно сделал. Выходило, что верно. Но ведь это их первая бесперископная атака, поэтому он волновался. Успокоился, когда лодку тряхнуло и все услышали взрывы.

Уводя корабль с прежнего курса, Травкин нажал кнопку подъема перископа. Теперь он меньше боялся быть обнаруженным — дело-то сделано, да и надо бы увидеть результаты удара. Электромотор повел цилиндрическую штангу прибора вверх. Капитан 3-го ранга прильнул глазом к резиновой оправе окуляра. Транспорта не было видно. На месте его гибели ходили сторожевики, видимо, подбирая людей.

Гидроакустик с тревогой сообщил о шуме винтов двух подводных лодок. Это была серьезная угроза, и Иван Васильевич поспешил увести корабль в другой район — к банке Южная Средняя. Там он положил корабль на грунт. Можно было перезарядить торпедные аппараты, дать отдохнуть экипажу, поесть и поспать самому.

Травкин сел у овального стола кают-компании, сделал записи о происшедшем за сутки и прошел в свою, располагавшуюся рядом каюту. Увидев, что кают-компания свободна, в нее зашли комсорг корабля Иван Васин, старший торпедист Александр Тарасенко и штурманский электрик Олег Баронов — готовить боевой листок. Он получился на славу: хорошо иллюстрированным, содержательным. Особенно понравилась командиру заметка моториста Ивана Никишина — его впечатления о бое.

Позже и Жолковский напишет о походе лодки:

Утром 3 марта радист доложил командиру радиограмму о новом конвое. Лодка легла на курс сближения с ним, расчеты штурмана и командира показывали, что встреча с противником должна произойти в 17 часов. Но ни в 17, ни в 20, ни в 22 часа вражеский конвой не был обнаружен. Видимо, он зашел в какую-то базу.

На другой день наблюдатели заметили сторожевой корабль. Такая цель не была заманчивой для Травкина. Торпеды следовало расходовать расчетливо, чтобы нанести противнику наибольший урон. Об этом думал командир «К-52», пропуская сторожевик. Но не только об этом. «Почему корабль идет на восток? Возможно, он встречает конвой? Тогда сторожевик и выведет нас к нему. Ведь штаб не дает никаких новых данных… Наверно, в сложившихся условиях больше ничего не придумаешь».