Александр Карцев - Неизвестная война. Записки военного разведчика

Несколько минут ему понадобилось, чтобы прийти в себя. Сменить магазин, передернуть затвор и немного успокоиться. Обычно он выпускал из автомата двадцать — двадцать пять патронов и менял магазин. Это освобождало его от необходимости передергивать затвор. Но в этот раз он дострелял магазин «до железки».

Самое удивительное заключалось в том, что длинная очередь была на заставе сигналом тревоги. Вполне логичным сигналом. Но никто не спешил поднимать заставу «В ружье!». И никто не спешил к нему на помощь.

Сергей вышел из минометного окопа. Метрах в десяти от него находился второй пост. На посту стоял его старый знакомый — рядовой Филимонов. Стоял — это громко сказано. Артур Владимирович был в настоящем шоке.

В шоке была вся застава. Бойцов часто поднимали по тревоге. Но всегда длинная очередь была в пределах пяти-семи патронов. И никогда — целый магазин! Правда, и сам Сергей был от всего пережитого примерно в таком же состоянии.

Он не стал никому рассказывать о том, что произошло на минометной позиции. Сказал лишь, что это была обычная проверка боевой готовности заставы. И что застава эту проверку не прошла. А значит, бойцам еще многому предстоит научиться. И много тренироваться.

И лишь немного позднее он вспомнил о Филимонове. Его сменили с поста, напоили горячим чаем и дали немного отдохнуть.

Сергею уже приходилось видеть такую картину, когда молодые бойцы выстреливали весь боекомплект в белый свет как в копеечку. А потом опускались на колени и ждали, когда к ним подойдут бородатые дяди. И отрежут у них все выступающие и не очень выступающие части тела (многие суеверные люди считают, что если у врага что-нибудь отрезать, то в следующей жизни у него этого «чего-то» уже не будет). А затем перережут им горло.

Откуда в бойцах такая слабость, Сергею было непонятно. Почему нельзя было взять автомат и помахать им, как дубиной? Попробовать вести ножевой бой? Грызть, кусаться, царапаться? Хотя бы попробовать бороться за свою жизнь?

Сергей был старше многих из бойцов года на три-четыре. Некоторые сержанты (призванные в армию по окончании действия различных отсрочек) были его старше. Нигмат Хашимов, заместитель командира третьего взвода (и учитель русского языка средней школы в гражданской жизни), был старше его почти на пять лет. Заместитель командира батальонного разведвзвода Саша Хливный был практически его ровесником. Сержанты были взрослыми и толковыми ребятами. Бойцы — другое дело.

Еще со школьной скамьи и детских драк Сергей научился никогда не сдаваться. Драться из последних сил, даже если противник был сильнее и старше. К такому поведению приучили его друзья-сверстники. Те, кто был слабее, но не сдавался, со временем могли войти на равных в любую кампанию. Те, кто ломался и сдавался, на долгие годы оставались для сверстников пустым местом. Но тогда вопрос не касался его жизни! Что изменилось теперь, ему было непонятно. Но то, что у многих нынешних солдат был полностью утрачен инстинкт самосохранения, стало для него неприятной неожиданностью.

Через две недели рядовой Филимонов устроит самострел. Выпустит из автомата две пули в мягкие ткани ноги. Сергей к этому времени уже вернется на Тотахан. И, узнав эту новость, будет долго гадать, отдадут ли Филимонова под трибунал. И чем все это закончится.

Закончится это как обычно. Дело замнут, а Филимонова переведут в рейдовый батальон. И еще через месяц Сергей, которого назначат начальником разведки этого батальона, встретит его там.

А пока дежурный принес в бочку радиостанцию Р-148. Сергея вызывал на связь командир батальона. Сегодня после обеда на заставу должны приехать два хадовца. У них назначена встреча с кем-то из банды Хайрулло-Хана. Сергей должен помочь организовать эту встречу и принять в ней участие. Возможно, для повышения уровня на переговорах требовался «свадебный генерал» (в лице старшего лейтенанта). Или представитель советского командования. Либо была еще какая-то причина, но посвящать в нее Сергея никто не стал.

Ближе к вечеру под заставой действительно остановился старенький уазик. Подниматься в горку водитель, видимо, не решился. Из машины вылезли два человека и направились на заставу. Уазик развернулся и, поднимая пыльную завесу, направился в сторону Баграма. Это означало одно — гости останутся на ночлег. А еще то, что комбат не пошутил насчет этих переговоров. А когда это комбат шутил?!

Сергей пошел встречать гостей. Гости были в штатском, невысокого роста, вполне обычные афганцы. Но было в их глазах и поведении нечто такое, что сразу же выдавало в них сотрудников силовых служб. Скорее даже не в поведении, а в их взглядах — умных и оценивающих.

Первый, мужчина лет сорока, представился сам и представил своего более юного спутника:

— Рахматулло. Это Сафи. Пятое управление МГБ (Министерства госбезопасности). — И после короткой паузы добавил с легкой ноткой гордости: — Кабул.

После этого протянул руку и улыбнулся.

— Сергей. Вооруженные силы Советского Союза. Баграм.

Сергей пожал протянутую руку. Затем обменялся приветствием со вторым гостем.

Как радушный хозяин Сергей пригласил гостей в бочку. Он прекрасно помнил шутку фехтовальщиков и любителей ножевого боя о том, что кратчайший путь к сердцу любого мужчины лежит через его желудок. К тому же у него была привычка: перед тем, как идти в гости к духам, всегда есть заранее (и хотя на переговоры он никогда раньше не ходил, привычка поесть перед ними у него была). Нет, он никогда не сомневался в афганском гостеприимстве. Но душманы частенько встречали наших солдат и офицеров свинцом, а не пловом. А от свинца у Сергея в последнее время была легкая изжога. Рахматулло посмотрел на небо (Сергей поймал себя на мысли, что так обычно люди смотрят на часы). Видимо, до назначенного времени у них еще оставалась возможность насладиться легким ужином. А как настоящие солдаты они, видимо, тоже никогда не откладывали на завтра то, что можно было съесть сегодня.

Повар был уже предупрежден о том, что нужно будет быстренько что-нибудь сообразить на стол. Но, видимо, на двадцать второй заставе гости бывали нечасто, поэтому полдник здесь выглядел более скромно, чем на Тотахане. Зато тушенки было больше.

Рахматулло и Сафи уселись за столом. Сафи протянул руку к банке с тушенкой. Сергей в последний момент заметил на ней этикетку с надписью «Свиная» и симпатичной хрюшкой.

— Нам свинину нельзя, — с улыбкой произнес Сафи. Сорвал этикетку, бросил ее в открытую печку и как ни в чем не бывало начал раскладывать тушенку по тарелкам.

— Так вам же вроде нельзя? — с сомнением спросил Сергей.

— Под крышей Аллах не видит, — вступился за своего сотрудника Рахматулло.