Трэвис Баркер - Между панк-роком и смертью [Автобиография барабанщика легендарной группы BLINK-182] [litres]

В конце концов я поменял врача на доктора Питера Гроссмана. Он был крепким парнем. Он сказал: «Мы найдем тебе нужные лекарства, но тебе придется потерпеть». Мы во всём разобрались.

Когда Трэвис приехал, я пошел встречать его, решив, что стану великим успокоителем. Я вошел в кабинет гидротерапии со своим ассистентом Куртом Ричардсом, чтобы представиться. Установить взаимопонимание было очень трудно: думаю, он видел во мне очередного придурка-врача, который будет командовать, что ему делать. Я попытался обуздать свое эго и войти в его положение: он пережил не только ожоги, но и кошмар авиакатастрофы и гибель друзей.

У нас бывали случаи с осложнениями, когда людям приходилось ампутировать ноги. Думаю, Трэвис не подвергался риску ампутации, потому что молод и у него довольно хорошая циркуляция крови. Но он был очень близок к значительному функциональному нарушению. У него были очень глубокие ожоги на большой поверхности тела. Нужна была не просто косметическая операция – он пережил травмы, угрожающие жизни. При ожогах обожженные ткани мертвеют, и в них разводятся бактерии. Они размножаются, колонизируются и проникают внутрь организма, из-за этого начинают отключаться целые системы органов.

Я сообщил Трэвису, что нам нужно отправиться в операционную и удалить нездоровые ткани. Такая операция называется «тангенциальное иссечение»: по сути, мы срезали нежизнеспособную ткань большим лезвием на палочке. Нужно снимать слой за слоем, пока не начнет проступать кровь. Цель – добраться до кровеносных сосудов, но потом начинаются кровопотеря и угрожающая жизни анемия.

Я объяснил, что нам, вероятно, придется делать это поэтапно и наложить временную кожу с трупа, пока мы не увидим, какую кожу нужно пересаживать, а какую нет. Таков был план, только каждую ночь мне звонила старшая медсестра и сообщала, что пациент кричит и вопит, обзывая медсестру «сукой», а врача «гребаным придурком». Некоторые медсестры не хотели ухаживать за ним из-за того, что он постоянно их оскорблял.

Я пришел в отделение «Скорой помощи» как раз в тот момент, когда Трэвису должны были сделать общий наркоз, так что его жизнь находилась в руках анестезиолога, а он орал: «Этот парень – урод!» Как в сцене со Спиколи из фильма «Беспечные времена в «Риджмонт Хай».

Я подумал: что, черт побери, не так с этим парнем? А вслух произнес: «Чувак, он усыпит тебя через две минуты. Пора немного расслабиться».

Пока я лечился, я был совершенно другим человеком – ужасным, невыносимым. Я прошел через ад и принимал тонну лекарств. Я пережил свой самый страшный кошмар, а потом еще несколько месяцев не мог спать, потому что он снился мне снова и снова. Я был жив, но то, что творилось у меня в голове, меня по-прежнему травмировало. Я хотел покончить с собой и сейчас удивляюсь, как этому парню – тому, которым я был в больнице, – удалось выжить.

Мне потребовалось серьезное переливание крови – оно заняло сутки. И мне было плохо, потому что доктор Гроссман уехал из города на пару недель, а другим врачам я не доверял: одному из них я как раз пытался врезать.Я сказал Шэнне, что волнуюсь и хочу, чтобы она осталась со мной, и она согласилась.

Мой приятель Джеймс решил оказать мне услугу: зная, что я потерял в авиакатастрофе свой компьютер, купил мне новый и всё восстановил. Он был хорошо технически подкован и знал все мои пароли, поэтому сделал всё, чтобы мне было удобно им пользоваться. Он принес его мне в больницу, но мне не удавалось сидеть за ним подолгу. Сразу после операции мне делали это переливание, поэтому я был почти без сознания. Иногда я спал по двадцать часов подряд.

Пока я спал, Шэнна залезла в мой ноутбук, где были открыты все почтовые аккаунты. Она увидела все мои электронные письма за последние три или четыре года, в том числе сообщения примерно от тринадцати разных девушек, с которыми я встречался за последний год. Мы с ней то сходились, то расходились, но это не значит, что она хотела об этом знать. Когда мы расставались, каждый жил своей собственной жизнью, но я никогда не рассказывал ей ничего вроде: «Слушай, я трахаю вот эту девушку и еще ту», – и тому подобного. Она мать моих детей, поэтому я старался вести себя с ней как ни в чем не бывало на случай, если снова сойдемся.

Было много девушек, о которых она подозревала, и несколько тех, о ком она ничего не знала. А теперь всё тайное стало явным.

Ну всё, мне конец.

Я просыпаюсь, а Шэнны нет. У меня было плохое предчувствие, потому что она обещала остаться со мной, что бы ни случилось. Она знала, насколько сложные отношения у меня с некоторыми врачами и как важно сделать переливание крови. Я открыл ноутбук и посмотрел в папку отправленных писем: она написала всем девушкам до единой. Если они присылали мне фотографии с обнаженкой или писали что-нибудь грязное, она всем им отвечала. Они все получили сообщение вроде «Пошла ты, сука, как ты смеешь крутить с моим мужчиной, это Шэнна, пошла ты».

Трэвис мне позвонил: «Привет, ты поставил пароль на мой компьютер?»

«Нет».

«Почему?»

Я говорю: «Половину времени, пока ты не спишь, ты даже не знаешь, где находишься. Не думаю, что ты сможешь запомнить пароль».

Если кто-то и хотел, чтобы Трэвис и Шэнна остались вместе навсегда, то я тот, кто виноват, что этого не произошло. А еще он мог и не встречаться с другими женщинами. Вот так. Но за последнюю каплю я беру ответственность на себя.

Я заглянула к нему в компьютер и увидела много плохого. Я увидела женщин, от которых просила его держаться подальше. В тот вечер я ушла из больницы, поехала домой и плакала. Мне было по-настоящему плохо. Думаю, я была уже не в себе из-за того, что видела его в таком состоянии. Было очень тяжело.

В тот вечер я пошла на вечеринку, где виделась со своим бывшим. В прессе написали, что мы с ним снова встречаемся, но между нами уже ничего не было. Трэвис решил, что я изменила ему, пока он лежал в больнице, а я этого не делала. Он попал в авиакатастрофу – и я решила, что буду рядом. Но после того, как я увидела всё это у него в компьютере, засомневалась, смогу ли снова его любить.

Я ездила в больницу в следующие несколько дней, но там было так много народу, а среди его приятелей я не чувствую себя желанным гостем. Я стараюсь со всеми вести себя мило, но это совсем не весело. Я боялась возвращаться в больницу, а потом как-то переспала с одним из своих бывших. Я не хотела никому сделать больно, просто тогда я была совершенно разбита. У нас не было секса, но мы переспали.

Потом, когда Трэвиса выписали из больницы, он пришел к нам на ужин. Он держал на руках нашу дочь и едва мог ходить. Я сказала себе: «К черту всех. Я буду заботиться о нем и буду с ним до конца своей жизни».