Трэвис Баркер - Между панк-роком и смертью [Автобиография барабанщика легендарной группы BLINK-182] [litres]

Это выступление на «Коачелле» привлекло к нам много внимания. До этого многие слышали о нас только то, что мы «диджей и барабанщик, которые чуть не погибли в авиакатастрофе». Большинство диджеев на фестивале были вроде Deadmau5 – уже широко известными. И вдруг мы тоже оказались в самой гуще событий.

После нашего концерта я виделся с Биллом Фолдом, моим бывшим соседом и менеджером Aquabats, – он был одним из основателей фестиваля «Коачелла» и рекламной кампании «Голденвойс». Он сказал мне: «Я слышал, что вы наделали шума, ребята, но не знал, чего ожидать. Единственное, что мне было известно, – это что Адам играет ремиксы на топ-40 популярных хитов в ночных клубах. Я пригласил вас по любви. И у меня просто челюсть отвисла. Вы, ребята, были чертовски великолепны».

Перед тем как воссоединившиеся Blink-182 стали давать концерты, мы устроили фотосессию с Майклом Мюллером. Я пришел туда, а он придумал, что мы будем стоять и держать в руках фейерверки.Я выписался из ожогового отделения пару месяцев назад, так что мне от этого было не по себе, но я не хотел жаловаться или заставлять Марка и Тома чувствовать себя неловко. Я зажег сигнальную ракету и попытался поймать одну волну со всеми, но не смог, и мне пришлось признаться: «Я не могу. Я готов просто фотографироваться, но не могу находиться рядом с пламенем». Стоя в огне и дыму, я как будто бы в шутку говорил о том, что у меня обгорело 65 процентов поверхности тела. Когда я высказался, ребята меня поняли.

В июле Blink-182 отправились на гастроли в честь воссоединения в Лас-Вегас. У нас не было особой постановки: ни масштабного светового шоу, ни таинственного клавишника на сцене, ни гитариста за кулисами. Большинство рок-групп сейчас выступают именно так. Нас было всего трое, и мы делали то, что должны были делать. В тот вечер мы с группой играли в «Hard Rock Cafe», а потом мы с Адамом выступали на афтепати в ночном клубе «Рейн» и исполняли все свои ремиксы с «Коачеллы», только в обратном порядке. Мы просто отжигали.

Мы с Адамом ушли со сцены, и руки у меня были все в крови, потому что за один вечер я играл больше четырех часов. После шоу мы несли всякую чушь и развлекались как могли, а потом Адам сказал: «Трэв, всё плохо, чувак. Мне хочется упороться наркотиками и послать все к черту». Я подумал, он имеет в виду, что ему плохо после авиакатастрофы, то есть еще не пришел в нормальное психическое состояние. Мы оба были психологически травмированы, но в тот момент Адаму было хуже, чем мне. Когда он это сказал, я вспомнил, как он приходил ко мне в репетиционную комнату, где лежали кучи травки, брал травку, окунался в нее лицом, вдыхал запах и говорил: «Когда-нибудь, в один прекрасный день… Я смогу выкурить косяк на пляже». Он знал, что у него зависимость, – когда он употреблял много наркотиков, его вес перевалил за сто тридцать килограммов. Он знал, во что превращается его жизнь, когда он теряет контроль, поэтому я не думал, что мой друг и правда хочет «упороться наркотиками и послать всё к черту», – но это были последние слова, которые я от него услышал. Они всё звучат и звучат у меня в голове.

Следующие пару недель я гастролировал с блинками. Я написал в «Твиттере», как здорово снова давать концерты со своими братьями. Адам оставил комментарий: «Надеюсь, это не значит, что мы с тобой больше не будем играть, бро. Я знаю, что тебе нравится играть с ними больше, чем со мной, но надеюсь, мы еще выступим вместе».

Я ответил: «Ты шутишь, бро? Я обожаю с тобой играть. И ни на что на свете не променял бы нашу музыку. Я просто говорю, как хорошо, что наша группа снова вместе».

Потом мы поехали выступать в Нью-Йорк, и я написал Адаму сообщение: «Йоу, я в Нью-Йорке, давай встретимся». Он не ответил.

Меня и так всё время одолевали тревожные мысли, так что я старался чем-нибудь себя занять каждую минуту. Вечером 29 августа у блинков был запланирован концерт в Хартфорде, штат Коннектикут, а днем я работал в студии с рэп-группой Slaughterhouse над треком для своего сольного альбома. Пару недель назад я прислал им бит, они были в восторге, так что мы встретились, чтобы поработать над этой композицией.

У них был небольшой перерыв, и я увидел, как несколько человек собрались вокруг ноутбука и что-то обсуждали. Я подошел посмотреть, что там такое. Дэниел протянул мне ноут и сказал: «Мне жаль, Трэв».

В новостях говорилось, что Адам умер, вероятно, по причине передозировки наркотиками. Я был в шоке: у меня как будто камень стоял в горле. Парни из Slaughterhouse пытались меня утешить – они тоже знали Адама, – но я даже говорить не мог. Мне казалось, умерла какая-то часть меня. Я разрыдался и ушел из студии [57] Джо Бадден из Slaughterhouse упомянул об этом моменте в песне под названием «Pray for Them» («Помолитесь за них». – Прим. пер. ): «Вспомнил о своем темном прошлом, / Когда умер Адам, а я смотрел на Трэвиса Баркера / И хотел что-то сказать, чтобы его поддержать, / И я молился, а у него разрывалось сердце». .

Адам поехал в Нью-Йорк и никого с собой не позвал. Обычно с ним ездил один из наших менеджеров, а еще у него тогда была девушка, но он специально поехал один – из того, что нам удалось узнать, мы сделали вывод, что он решил в одиночестве накачаться наркотиками и чтобы некому было его остановить. У него в горле обнаружили десять таблеток оксикодона. От одной таблетки уже развозит, и я задавался вопросом: неужели он просто не знал новых лекарств? Может, он ошибся в дозировке, потому что в те времена, когда он был наркоманом и весил сто тридцать кило, ему нужно было гораздо больше таблеток? Может, он сделал это нарочно? Я не знаю. И я всё время об этом думаю.

Адам был одним из лучших людей, которых я знал. Он был милым парнем, хотя слишком много думал не о том, о чем нужно. Он любил зарабатывать деньги, любил тратить деньги, любил общаться. Обожал женщин. Мы только приедем в отель, а он уже сидит в нескольких гаджетах и переписывается с тремя-четырьмя девушками одновременно. Во время долгих перелетов ему никогда не хотелось говорить о своей карьере. Он всё время спрашивал: «Йоу, что думаешь о вон той цыпочке?»

Известие о его смерти настолько всех потрясло, потому что от него этого никто не ожидал, – он помог стольким людям, что мог бы и сам попросить о помощи, если она ему требовалась. Он помог моему брату бросить пить. Он двадцать раз пытался заставить Трэвиса бросить наркотики.

У меня не было таких отношений ни с одним другим артистом: он помнил, что я рассказывал ему о своих делах, и звонил мне спросить: «Ну как ты, чувак? Всё получилось, как ты задумал?» Обычно от музыкантов такого не дождешься – они по природе своей эгоисты. Время от времени мне звонил Трэвис, причем, думаю, потому, что его к этому приучил Адам.