Дмитрий Емлютин - Шестьсот дней и ночей в тылу врага

И Сидоренков с Астаховым скрылись в ночной тьме. Вскоре приготовился к выходу Никита. Борис Степанович тоже одел теплый пиджак, ватные брюки, положил в карман четыре «лимонки», подтянул потуже ремень на брюках.

— С богом!.. — сказал Никите и самому себе.

Борис Степанович отбросил бревно от двери, приоткрыл. В тишине послышались шаги. Кто-то ходил вокруг дома. Затем раздался стук в дверь, в окна.

— Давай наверх, на чердак! — шепнул Борис Степанович. — Там у меня карабин, штук пятьдесят патронов да десяток немецких гранат.

Никита бросился наверх.

Когда начали выламывать дверь, Борис Степанович выстрелил в упор в полицейских, двое свалились замертво.

— Воевать не умеете, сволочи. Напролом лезете, — сквозь зубы проговорил Борис Степанович.

Полицаи отошли от двери, но открыли беспорядочную стрельбу по стенам и окнам дома. Борис Степанович начал разбирать кирпичную трубу, чтобы выйти на крышу.

— По карнизу проползем до угла и спустимся… а? — неуверенно спрашивал Борис Степанович.

— Детская затея, — не согласился Никита.

— Тогда бери гранаты! — Он сует их в темноте Никите и выбивает потолочину. В отверстие видно, как полицейские врываются в дом, шарят. Борис Степанович бросил в дыру гранату, полицейские вновь отпрянули. Хоронясь за соседними домами, они начали бить по крыше дома из пулемета бронебойно-зажигательными патронами и трассирующими пулями. Дом загорелся.

Никита поднялся на крышу и бросил гранаты. Но продержался недолго, — упал, сраженный пулей. Борис Степанович попытался поднять товарища, но и его ранили в ногу. Что же делать?.. Силы оставили его, он свалился.

Бориса Степановича связали, избили и отвели в полицию, бросили в камеру. Заключенные помогли ему снять сапог с ноги и перевязали рану. Пуля прошла так, что не задела кость.

«Пока терпимо!» — подумал он.

В коридоре послышался шум. Пришла смена караульных, лязгнули запоры, в камеру ворвались трое полицейских и начальник караула, знакомый Борису Степановичу партизан Сенька, служивший в полиции по заданию штаба.

— Встать, банда, когда начальство входит! — крикнул Сенька. — Кто такие?

— Вот этот, раненный в ногу, — партизан, господин взводный, — доложил надзиратель. — В бою взяли, он семь наших ухлопал.

— Доставьте ко мне! Да смотрите в оба!..

У Бориса Степановича немного отлегло от сердца. Семен не подал вида, что знает его. Неужто удастся спастись!

Бориса Степановича со связанными руками привели к начальнику караула.

— Раздеть этого бандита! — приказал Семен полицейским. — Одежду прощупать до сантиметра. Когда осмотрите — принесите!

Полицейские ушли. Семен взглянул на Бориса Степановича, тихо сказал:

— Среди этой банды я один остался. Мишка прогорел, его в Локоть увезли и там замучили. Попытаюсь вечером выручить тебя. Ты в камере себя не называл?

— Нет.

— Скажешь, что ты Петр Иванов. Часа через два к вам в камеру подсадим пьяного забулдыгу и вора — настоящего Иванова Петра, ему дадим снотворного. Начальник приказал отдубасить его и выгнать, ты понял?

— Как не понять, — ответил Борис Степанович.

— Слушай дальше. Когда надзиратель крикнет «Иванов Петр — на выход», ты быстро выходи. Надзиратель настоящего Иванова не видел, а я прикажу выгнать тебя за ворота. Беги в дом Феклуши — там ваш Астахов, он тебя и доставит по назначению. А теперь кричи, будто я тебя бью.

Семен начал ругаться, бить кулаком по столу. Когда зашли полицейские, Борис Степанович лежал у порога и стонал.

— Убрать в камеру! — распорядился Семен.

Днем Бориса Степановича вызвал на допрос начальник полиции Масленников.

— Говори, мразь, что знаешь о партизанах? Где бродит Сидоренков? Выкладывай!

— Партизаны, господин начальник, в лесу. А вот о Сидоренкове не знаю.

— Врешь, негодяй! Я тебя заставлю говорить. По частям будем рубить, вниз головой повесим!

Он вскочил из-за стола и двинулся к Борису Степановичу, но в это время зазвонил телефон. Масленников поднял трубку и изменился в лице.

— Есть! Будет исполнено… — Он поглядел на Бориса Степановича. — У-у, гад, не дали с тобой расправиться.

Дважды ударив Бориса Степановича, он распорядился отправить его в камеру и вызвал следователя Гладкова.

Обрюзгший от алкоголя, разукрашенный татуировками, этот бандит отличался особой жестокостью.

— Готовьте документы на пойманных партизан, велено в Локоть доставить. Я лично буду сопровождать. Собирайся и ты! — сказал ему Масленников.

К концу дня в камеру, в которой сидел Борис Степанович, втолкнули пьяного пожилого мужчину, он сразу полез к заключенным целоваться, пытался петь, но скоро упал на пол и уснул. Стемнело. Борис Степанович прислушивался к каждому звуку за дверью. Наконец, шаги, и дверь открылась.

— Иванов Петр, выходи! — закричал полицай.

Борис Степанович застегнул пиджак, нахлобучил шапку — и марш! Во дворе его встретил Семен.

— Получай свои документы, бродяга, и больше не попадайся. Повесим! — Он дал Борису пинка. — Пропойца!

Полицейские вытолкнули Бориса Степановича за ворота. За углом соседней улицы, у дома Феклуши, Бориса Степановича встретил Астахов.

— Бежим в лес, к водокачке, там наша подвода. Километра три, выдержишь? — спросил Астахов.

— Выдержу.

Опираясь на плечо Астахова, Борис Степанович едва доковылял к подводе, а в штаб его привезли в бессознательном состоянии. Началась гангрена ноги. Через два дня он умер. Партизаны отряда имени Чкалова похоронили Бориса Степановича со всеми боевыми почестями.

После похорон Алексей Исаевич Сидоренков пошел по селам. Четыре недели понадобились Алексею Исаевичу для налаживания связи с подпольщиками. Нужно было найти подход к полицейским, склонить их на свою сторону.

Кому поручить это дело? Через кого надежнее осуществлять связь с подпольем?.. Не раз задумывался над этим секретарь райкома партии Сидоренков. Свои соображения он доложил на бюро.

— Подходящий человек Павел Гаврилович Незымаев, — назвал он молодого коммуниста, врача, уроженца села Радогощ Комаричского района. — Немногим более года назад он закончил Смоленский медицинский институт, работал заведующим районной больницей в Комаричах. Три его брата: Михаил, Акиндин и Владимир погибли на фронте.

С мнением Сидоренкова согласились.

— Да, на Незымаева можно положиться…

Оккупировав Комаричи, фашисты заняли часть больницы для своих солдат и офицеров. Незымаев остался в больнице. Кто-то из больных сказал ему:

— Доктор, нам все равно не уйти. Оставьте с нами медицинскую сестру и уходите. Зачем вам-то рисковать?

— Буду лечить! — ответил он твердо.

И люди пошли к молодому врачу за медицинской помощью, за добрым советом. Шли со всего округа.