Дмитрий Емлютин - Шестьсот дней и ночей в тылу врага

— Спасибо, что пришли, — увидя нас, сказала Иванова. — Перед смертью хочу просить вас: не гоните от себя Гришку, не смотрите, что он нем. Смышленый он и послушный. А мне немного осталось… Фашисты угнали дочек, те не вернутся, видно, один Гришка…

Через пять дней не стало Анастасии Ивановой. Ее похоронили в лесу, вместе с двумя павшими в бою партизанами. Долго Гриша оплакивал свою мать, из еловых веток плел венки и носил их на могилу.

Прошло около двух месяцев. Однажды Гриша встретил врача Консона и вместо обычного приветствия промычал, показывая что-то на пальцах.

— Здравствуй, Гриша. Что ты? AI — догадался Консон. — Хочешь фашистов бить? Идем к командирам, попросим.

Начальник оперчекистского отдела Лазунов внимательно выслушал Консона.

— Ну куда же?.. Разве в разведку?

Командир отряда Корнеев согласился.

И Гриша стал разведчиком. Он побывал во многих селах, занятых гитлеровцами. Его трудно было заподозрить в чем-либо: глухонемой, он чинил полицейским и гитлеровцам обувь и делал свое дело.

Нам долго не удавалось подослать разведчика в полицейскую бригаду предателя Каминского. И вот Лазунов остановил свой выбор на Грише.

— Будет сапожничать и наши почтовые ящики обслуживать. Там наша разведчица Анфиса Степановна с ним свяжется и в случае чего поможет.

— Ну что ж, готовьте и посылайте, — согласились мы.

Около недели разведчики готовили Гришу.

Как-то вечером мы с комиссаром зашли в землянку к Грише, спросили:

— Ну, как дела?

Гриша показал на пальцах, что ему надоело сидеть, что он готов идти на задание.

Ночью, в сопровождении разведчика Носова, с котомкой за плечами и сапожной лапой в руке, Гриша отправился в поселок Локоть. Шел не торопясь, покачиваясь из стороны в сторону, изредка поправляя за плечами котомку с сапожным инструментом. В Локте редкие прохожие не обращали внимание на парня с сапожной лапой и котомкой за плечами, было не до него. Но вот из-за дома на улицу вышел мужчина. Поравнявшись с Гришей, он осмотрел его внимательно, замедлил шаг. Гриша свернул за угол, остановился. Это был полицейский: он чуть не наткнулся на Гришу, но тут же отступил и направил на него пистолет.

— Стой! — полицейский дал свисток. Подошли еще двое патрульных.

После обыска и трехчасового ожидания Гришу вызвал к себе зам. начальника полиции Синегуб. Комната, в которой он работал, больше походила на тюремную камеру.

— Ты партизан? Разведчик?

Гриша молчал.

— Как твоя фамилия? Как зовут? Из какой деревни? Отвечай!

В течение двух дней допрашивали Гришу. Его кололи канцелярским шилом, ставили к стенке, стреляли над ухом, не давали есть.

На третий день прибыл врач и дал заключение, что это действительно глухонемой. Вызванный в полицию учитель, умевший объясняться с немыми, помогал на допросе.

Гриша отвечал так, как его научили партизаны. Сказал, что из Рыльска, что отец и мать умерли, сестры уехали в Германию, что он сапожничает. В Локоть пришел к тете Анфисе Степановне…

— Позвать Анфису, — приказал Синегуб, знавший ее, так как квартировал по соседству.

Анфиса Степановна, увидев Гришу, со слезами на глазах обняла мальчика. Гриша тоже заплакал.

— Вот ведь! — буркнул Синегуб и отпустил обоих.

Гриша поселился у Анфисы Степановны и начал принимать обувь в ремонт. Первый заказ был от самого Синегуба — сшить сапоги, и Гриша сшил.

В новых сапогах Синегуб и явился на прием к обер-бургомистру Каминскому. Тот сразу заметил обнову и спросил:

— Где взяли?..

На другой день Гриша обмерил ногу Каминского и получил от него хромовый крой. И пошло… Гриша едва успевал обшивать фашистских прихвостней. Приносили в починку обувь и жители поселка, а вместе с ними проникали разведчики, оставляя нужные сведения для партизан.

Анфиса Степановна получила от Синегуба пропуск для свободного передвижения Гриши по Локотскому округу. Теперь Гриша сапожничал и в прифронтовых селах. Возвращаясь с маршрута, Гриша приносил сало, ветчину, угощал Синегуба, зам. бургомистра Мосина и других полицейских начальников и этим окончательно завоевал доверие.

Передвигаясь по селам, Гриша не только обслуживал наши «почтовые ящики», но и вел наблюдение за передвижением войск. На сапожной дратве он вязал узелки, откладывал в боковой карман гвозди, подсчитывал проходившие танки, поезда. Гриша измерял гусеницы танков дратвой, запоминал изображения и знаки на автомашинах. Взятые из «почтовых ящиков» сообщения он заделывал в подметки и каждую пятницу выходил к нашим разведчикам в условленное место.

В марте 1943 года наш танковый корпус в районе Севска протаранил вражескую линию обороны, но гитлеровцы прислали крупное танковое подразделение и закрыли им брешь. Советские танки оказались отрезанными. Анфиса Степановна послала Гришу сообщить об этом в штаб партизан.

— Километров пятнадцать идти. Лучше всего — поймой Нерусы. Лед на реке взломало, будь осторожным. Оденешь резиновые сапоги…

Гриша отправился в дорогу. Он спешил засветло пройти через Городище в поселок Пчела, откуда в ночь пересечь Нерусу и уйти в Партизанский край. До села Городище Гриша дошел благополучно, но там оказалось много гитлеровцев. Он пошел окраиной. Остальное нам потом рассказали местные жители. Путь Грише преградил фашист с автоматом наготове. Гриша протянул ему пропуск, гитлеровец посмотрел и кивком головы позвал за собой. Не долго думая, Гриша выхватил пистолет и выстрелил в фашиста, затем сбросил с плеч сумку с сапожными инструментами и бросился к реке Нерусе.

Выстрел услышали гитлеровцы и бросились в погоню за Гришей, вдобавок выпустили двух собак. Гриша добежал до берега, сбросил сапоги, вошел в речку и поплыл. Он не предполагал, что ледяная вода может так сковать его движения, лишить сил…

— Плыть, плыть! — приказывает себе мысленно Гриша, но в глазах темнеет. Льдина бьет его в голову острым краем и накрывает…

Гитлеровцы долго стояли на берегу, шарили глазами по каждой льдине, не веря тому, что русский разведчик может утонуть.

Старший врач полка из 13-й армии Брянского фронта, ныне полковник медицинской службы, Михаил Григорьевич Корецкий пришел к нам в Партизанский край из окружения. Небольшого роста, черноглазый, жизнерадостный, он всегда казался спокойным и бодрым. Послали мы его в бригаду «Смерть немецким оккупантам», там он развернул госпиталь и стал организатором медицинской службы во всем Партизанском крае.

Когда бригада в районе реки Навеля вела ожесточенные бои с противником, Михаил Григорьевич сам выносил с поля боя раненых партизан и командиров с их оружием.

Хирург Мария Михайловна Угарова также связала свою судьбу с партизанами. Назначили мы ее главным хирургом госпиталя, она провела около двухсот операций в тяжелейших условиях. «Бесконечно благодарен Вам. Вы спасли мне жизнь. Это останется в моей памяти до заката моих дней», — писал Марии Михайловне партизан Козлов А. В.