Соломон Волков - Диалоги с Евгением Евтушенко

А Андрюша ответил следующим образом. Кстати, знаете, есть такие люди, которые «приятны»? Вот как Соловьев Володя, который на похоронах моего друга «подарил» мне письмо Бродского с такой сладенькой-сладенькой улыбочкой. Вот так же примерно мне передали запись Вознесенского у Караулова. Тот его спросил: а как вы относитесь к Евтушенко? Прошли уже все бури шестидесятых годов – и вдруг Вознесенский сказал такую вещь, недекватную совершенно. У него как-то поехало лицо: половина – в одну сторону, другая половина – в другую. И он сказал: «Ну, он же теперь живет в Америке. Живет. В Америке». Это разве был ответ на вопрос?

А потом, когда он уже очень плох был, в больнице, он неожиданно написал мне поздравление. У него была когда-то очень хорошая статья обо мне – «Человек тонет на площади». Вы никогда не читали ее? Это хорошая статья, очень сильная. Он вдруг написал – из больницы! – письмо в «Коммерсант» – есть такая манера у «Коммерсанта», они поздравляют с днем рождения – и сказал там, повторив то, что говорил Эрик Неизвестный: Женя всегда выбирал в борьбе со злом сторону добра.

Я его видел в очень плохом состоянии уже. Понимал, что он долго не выдержит. А столько связано все-таки с ним… Да и стихи его, лучшие стихи его, я помню и люблю. «Всемирный русский…» – это была речь моя на его панихиде.

А у Аксенова мне очень нравились его рассказы, маленькие рассказы. «Коллеги» сейчас читать, конечно, невозможно, это очень слабо, хотя когда-то читали с удовольствием. А самое лучшее у него – это малая форма. Блистательный рассказ «Победа», про шахматиста. Замечательный рассказ «Интервью» – там, где немножко он пародировал меня. Да, может быть, колко, но это было очень мило написано… «Местный хулиган Абрамашвили», «Дикой» – вот эти вещи его самые лучшие были. А позже меня просто поражало, что он почему-то ездил как сопровождающее лицо, представляющее Бориса Березовского на его политических выступлениях.

Мы с Аксеновым разговаривали, были даже какие-то неплохие разговоры вроде бы, но было уже поздно. Ну нельзя все-таки, когда человек тебе предлагает три свои книги, сказать, что тебе не в чем их нести! Обидно! Жалко это всё! Разве не видно, как я люблю Васю, в этом стихотворении. «Мне снится старый друг». Это же больно всё. Безумно больно. И никогда я плохо о нем не отзывался. А шутливая статья – это вообще не в счет. Пошутить, что ли, нельзя?

Вот я прочту вам сейчас посвященное Андрею стихотворение «На „хвосте“»:

А всё остальное – это была как будто дурная неправда. Вот и всё. Это же любовь до гроба… И хочу вам сказать одну вещь – очень жалко, что ссорили нас, ссорили. Так же, как с Бродским.

Волков: Я еще не читал вот этой новой, кажется, в ЖЗЛ недавно вышедшей книги о Вознесенском. Вы ее видели?

Евтушенко: ЖЗЛовская книга вышла уже?!

Волков: Видите, вы от меня узнали. Кажется, это ЖЗЛ, да… Я никак не могу выбраться на Брайтон-Бич и купить. А по Интернету заказывать не научился до сих пор.

Евтушенко: …Вы понимаете, это какой-то был зловещий план – поссорить поэтов. Ведь когда видят чью-то дружбу, а особенно поэтов дружбу, – это так же, как видят любовь люди, которые не умеют любить. Люди, которые не умеют дружить, терпеть этого не могут! Они знают, что поэты, которые дружат, – это сила большая, и потому хотят их раздробить, поссорить – и это делают прекрасно и с большим удовольствием.

…После того как я написал стихи о Вознесенском, прилетел из Америки, произнес речь на панихиде, вдруг в первой книжке, вышедшей после его смерти, перепечатана та оклахомская сплетня, что будто бы я не до конца на его выступлении сидел! Мало того, взяли из этой помойки, из Интернета, какую-то не подписанную никем, между прочим, статью, где было сказано: «Да, у Вознесенского было, так же как у Евтушенко, много недостатков, но он, в отличие от Евтушенко, никогда не поставил такого отвратительного фильма, как „Детский сад“». За что «Детский сад» заслужил такое – я не знаю! Как можно было это вставить в эту книгу, которая не имела никакого отношения ко мне?! И сказать о Вознесенском, будто он под этим подписывался… Для чего?! Зачем? Ведь всё уже, уже простились… Поэтому я очень благодарен вам, Соломон, что могу об этом сказать. Да, мы ссорились, к сожалению. Увы! Но я всегда этих людей любил. И нас просто ссорили. Злорадно. Злобно. И, к сожалению, имели успех… Вот и всё.