Владимир Порудоминский - А рассказать тебе сказку?..

И, слегка переделывая, повторяет некрасовские строки:

Это честь — драться с булгариными за живого Пушкина.

Пушкин продолжается в битве новых поколений с его врагами.

Пушкин живет на страницах афанасьевского журнала: любуется цепью Кавказских гор, стоит задумчиво у печального фонтана Бахчисарая, куролесит, влюбляется, смеется над врагами, слушает сказки — и каждой строкой своей приносит людям счастье.

Даже в последнем — вообще последнем — номере журнала напечатаны неизвестные строки Пушкина.

А через несколько страниц объявление:

«Редакция «Библиографических записок» еще раз приостанавливает свое периодическое издание на год или на два, смотря по обстоятельствам. О возобновлении «Библиографических записок», при более благоприятных условиях, на которые можно рассчитывать ввиду имеющегося преобразования цензуры, всем, интересующимся нашим изданием, своевременно будет заявлено».

Издание прекратилось в 1861 году.

Газеты трубили о дарованной народу «воле».

Но редакции «Библиографических записок» даже прощальное объявление приходится составлять хитрым языком басни.

А между строк горестный возглас задушенного самовластьем старинного российского журналиста Новикова:

— Против желания моего, читатели, я с вами разлучаюсь!..

Но есть будущее. И кто-то должен сберечь для него забытую страницу, запретную строку, утраченное слово.

Афанасьев пишет про журнал: «Свой труд приносим мы бескорыстно русской науке в чаянии, что будет же время, когда сумеют оценить это по достоинству».

В дремучих пермских лесах выбирал придирчивый мастер могучий и податливый сосновый ствол, привозил домой, в деревню, точил топор, нож, разворачивал тряпицу, в которой сохранялись бережно долота, стамески, буравы, и принимался за работу. Из куска дерева вырезывал мастер бога.

Не боги людей, а люди создают богов по образу и подобию своему. Боги, вырезанные старыми мастерами в уральских прикамских деревнях, по-мужицки просты. Христос с лицом то коми-пермяка, то местного татарина, то русского хлебопашца, с тяжелыми, грубыми руками. Скорбная и строгая крестьянка — Богоматерь. Старик-святой — такого бородача встретишь здесь в любой деревеньке — он идет за сохой, поит лошадь, смолит лодку на берегу…

Придавленные тяжким трудом, беспросветной нуждой, заботами о хлебе насущном, люди искали в вере утешение и надежду. Но бог, о котором, запинаясь, читал по книге не умудренный грамотой батюшка, был далек и не ощутим. Людям хотелось своего бога, который спасает не целый мир и не все человечество, а может облегчить житейские тяготы им, мужикам и бабам из села Усть-Косьвы или из деревни Копыловой. Чтобы прийти к такому богу и сказать: вот детишки болеют, изба совсем развалилась, корова молока не дает.

И умелый мастер идет в лес, придирчиво выбирает подходящую сосну…

А потом вырезанного из дерева Христа или святого помещают в церкви, и скоро становится он совсем своим, деревенским, — когда нет молящихся, уходит из храма по делам, заглядывает во дворы, ища себе пропитания, и даже снашивает до дыр башмаки. Один это сам «видел», рассказал другому, третий подтвердил — все «знают».

Уральские деревянные скульптуры называются «пермские боги».

Народ творит богов не только из дерева.

Не только из камня или из металла.

Есть еще материал — податливый, красивый, прочный — слово.

В 1860 году были изданы собранные Афанасьевым «Народные русские легенды».

Когда развилось христианство, народ стал черпать из священного писания темы для своих повествований, сказка стала оборачиваться легендой, писал в предисловии Афанасьев. События и лица из библейской истории претерпели по воле народа удивительные превращения: народ изменял их сообразно своим требованиям.

Это народное осмысление священного писания и заинтересовало Афанасьева в легендах.

Герои «Народных русских легенд», изданных Афанасьевым, сродни «пермским богам», только вырезаны не из дерева — из слов.

Малых ребят отдают в ученье к отцам Иванам; дети вызубривают, плохо понимая, страницы священных книг. Но рядом с книжными богами живут деревенские боги, святые, апостолы из легенд, — у этих и поступки, и речи просты, понятны.

…Раз в осеннюю пору увязил мужик воз на дороге. Мимо идет Касьян-угодник. Мужик не узнал его и давай просить: «Помоги, родимый, воз вытащить!» — «Поди ты, — говорит Касьян-угодник, — есть мне когда с вами валандаться!» Немного погодя идет тут же Никола-угодник. «Батюшка, — завопил мужик, — помоги мне воз вытащить!» Никола-угодник и помог ему. Вот приходит Касьян и Никола к богу в рай. Бог их спрашивает, где были, что делали. «Я был на земле, — отвечает Касьян-угодник. — Просил меня мужик воз вытащить, да я не стал марать райского платья». — «Ну, а ты где так измазался?» — спрашивает бог у Николы-угодника. «А я шел по той же дорого да помог мужику воз вытащить». — «Слушай, Касьян, — сказал тогда бог. — Не помог ты мужику, за то будут тебе через три года служить молебны. А тебе, Никола, за то, что помог мужику, будут служить два раза в год». С тех пор Касьяну только в високосном году — 29 февраля — молебны служат. А Николе всякий год два раза.

Честь святым от того, как они мужику помогают; да и сами святые из легенды по разговору и поведению очень похожи на мужиков. Молотят хлеб, варят пиво, а случается, ходят с сумой по миру.

Боги народных легенд дружат с бедняками, нищими, а с богатеями и попами они не в ладах.

Христа, одетого странником, богатей гонит со двора, бедняк же и в избу ночевать пускает, и последним куском делится. Христос за то благодарит бедняка, а богатея наказывает.

Поп — завидущие глаза — разорил весь приход, обозлился, подошел к иконе, ударил угодника Николу по голове ключами и отправился на большую дорогу искать богатства и счастья. На дороге встретил он самого Николу, не узнал его и ночью стянул из кармана у святого просвирки.

Угодник, чтобы наказать попа, затягивает его в опасные приключения, а когда поп вдоволь намучился и натерпелся страху, говорит: «Служи верно, не жадничай да не бей ключами Николу по плеши».

«Народные русские легенды» в книжных лавках не залежались; в воспоминаниях современника сказано просто и точно: книгу «расхватали».

Афанасьев весело объясняет:

— Без конца ходят слухи, что книгу не то запретили, не то собираются запретить. Вот все и спешат приобрести!..

Но слухи ходят недаром.

Властители церкви «создавали» богов по иному образу и подобию, чем безымянные авторы легенд.

Епископ харьковский, а позднее херсонский, Иннокентий находил полное сходство «царствия небесного» с самодержавной Российской империей. «Нет, на небесах не все равны, — учил епископ. — Как у нас табель о рангах, так и там: серафимы, ангелы, херувимы — все разные чины и должности».