Юрий Фельштинский - Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время

К заливу путешественники добрались благополучно, два дня получали удовольствие от прекрасной погоды, бродили по окрестным местам, ловили рыбу, купались, хотя даже в самые жаркие дни температура воды здесь не поднималась выше 16-18 градусов. Чтобы не перегружать лодку, Эврил и Джейн решили возвращаться домой пешком, - это было не очень далеко, хотя и по узкой тропинке, вьющейся между холмов. Добрались они до Барнхилла за несколько часов. Остальные возвращались на лодке. Но посреди залива лодка попала в водоворот. Бурные потоки сорвали мотор, лодка перевернулась. С огромным трудом, едва не утонув, держа в одной руке Ричарда, которому не исполнилось еще три года, Эрик и остальные доплыли до торчащей из воды скалы. Все имущество, включая верхнюю одежду и одеяла, утонуло. Эрик писал через несколько дней Бренде Солкелд: «Можно было ожидать, что мы останемся там до завтра, но, к счастью, через несколько часов нас подобрал проходивший мимо кораблик» 817, отвезший потерпевших крушение путешественников на берег.

81bGeorge Orwell Archive. G/l. George Orwell. Letter to Sonia Brownell.

1947. Apr. 12.

817George Orwell Archive. G/2. George Orwell. Letter to Brenda Salkeld.

1947. Sept. 1.

День был теплый, на берегу они смогли разжечь костер, просушить одежду и разогреть пищу, которой снабдили их рыбаки - ловцы лобстеров. Эрик каким-то чудом остался в обуви (все остальные были босые), и он торжественно сообщил, что после завтрака оставшиеся до дома три мили они пройдут пешком. «Типичный Эрик», - вспоминала Люси. Когда они попали в водоворот и пытались выбраться из него, «дядя Эрик» вдруг заметил плывущего неподалеку тюленя и стал рассказывать о нравах этих животных. Эрик «был милым и добрым, но жил в другом мире» 781 781 Remembering Orwell. P. 190-192. , - заключала Люси.

Августовское приключение как будто не оказало влияния на состояние здоровья Эрика. Он твердо решил не уезжать с Джуры на зимний сезон. По соседству оказался человек, который мог оказать в случае необходимости помощь. Это был отставной армейский офицер шотландец Билл Данн, дальний родственник покойной жены, человек простой, привыкший к физическому труду. Он поселился в Барнхилле с обязательством нести ответственность за фермерское хозяйство. Данн действительно оказывал Эрику всякую помощь, хотя и смотрел на него несколько свысока, несправедливо упрекая, что тот ничего не понимает в огородничестве, садоводстве и главное - в животноводстве, которым Данн особенно увлекался 782 782 Ibid. P. 184-185. .

Действительно, вскоре после появления Данна на ферме Оруэлла появился обширный скотный двор, на этот раз в буквальном смысле слова, по поводу чего Эрик нередко подшучивал, иногда с оттенком пренебрежения ко всему этому хозяйству, в частности, потому что, наряду с 50 овцами и десятком голов крупного рогатого скота, была и жирная свинья, которую, впрочем, вскоре зарезали. «У меня их никогда раньше не было, и я не сожалею, что и не будет больше. Это крайне раздражающие разрушительные животные, и их трудно обуздать, потому что они слишком сильны и хитры» 783 783 George Orwell Archive. G/l. George Orwell. Letter to Davd Astor. 1948. Oct. 9. , - писал Оруэлл Д. Астору как бы оправдываясь. Похоже, во время работы над «Скотным двором» у писателя возникла неприязнь не только к свиньям как литературным персонажам, но и к подлинным живым существам.

Не обращая внимания на временами возникавшие приступы слабости, полагая, что пребывание на лоне природы и в ненастные месяцы будет для него благотворным, Оруэлл продолжал интенсивно работать. Менее чем за год, к ноябрю 1947 года, на столе лежал первый вариант рукописи. Вначале на титульном листе стояло давно задуманное название «Последний человек в Европе». Однако внимательно прочитав то, что у него получилось, автор понял, что речь идет не только о человеке в тоталитарном обществе и его отчаянной судьбе, а об обществе в целом, в том числе о судьбе отдельной личности. Оруэлл решил дать книге более абстрактное название, обозначив будущее время, когда могли бы происходить описываемые события. Так как он перечитывал и правил рукопись в конце 1947 - начале 1948 года, он всего лишь поменял местами две цифры. Вместо «1948» возникло название «Тысяча девятьсот восемьдесят четыре». Именно так, не цифрами, а словами, Оруэлл записал название, причем не мотивировал свое решение даже в письме Л. Муру, где решительно настаивал именно на таком написании 784 784 82! NYPL. ВС. George Orwell. Letterto Leonard Moore. 1949. Jan. 22. .

В конце ноября 1947 года, когда работа над первым вариантом рукописи была завершена, у Оруэлла произошло сильное обострение легочной болезни. На этот раз, наряду с приступами неудержимого, мучительного кашля, возникло и нечто много более серьезное. При кашле стали появляться сгустки крови. Эврил и Билл на местном рейсовом катере перевезли Эрика в городок Ист-Килбридж, неподалеку от Глазго, где находилась больница Хейрмайерс (Hairmyres), специализировавшаяся на легочных болезнях. Если раньше у Блэра врачи диагностировали только склонность к туберкулезу или слабую, скрытую его форму, то теперь их вывод звучал совсем неутешительно: у пациента активная форма туберкулеза, имеющая тенденцию прогрессировать.

В письме старому знакомому, писателю и журналисту, в прошлом основателю журнала «Аделфи» Джону Мёрри Оруэлл через несколько месяцев дал и свое не очень радостное медицинское заключение: это туберкулез, который «неизбежно покончит со мною рано или поздно» 785 785 George Orwell Archive. G/2. George Orwell. Letter to John Middleton Murry. 1948. Febr. 20. . Хотя некоторые врачи сохраняли оптимизм, имея в виду появление нового американского лекарства, предназначенного для лечения туберкулеза - стрептомицина. Он был изобретен великим американским микробиологом и биохимиком Зельманом Ваксманом в 1943 году и стал осторожно, а с 1946 года уже интенсивно, применяться. Стрептомицин оказывал на подавляющее большинство пациентов с тяжелыми формами заболевания буквально магическое воздействие, и в 1952 году за создание стрептомицина Ваксман был удостоен Нобелевской премии.

В Великобритании к лечению стрептомицином относились очень осторожно. Его закупали в США в незначительном количестве только для проведения опытов под контролем Медицинского исследовательского совета. Для широкого практического использования медиками он пока был недоступен. Врачи обычно только вели разговоры о чудодейственном американском препарате. Узнав о стрептомицине почти случайно, Дэвид Астор немедленно обратился к своим родственникам, жившим по другую сторону океана, и те срочно отправили через знакомых, летевших в Великобританию, посылку с лекарством для Блэра. Стоимость лекарства была очень высока, и даже при благополучном финансовом положении, в котором теперь находился Оруэлл, он не был в состоянии взять расходы на себя. Посылку оплатил все тот же Астор, известный своей благотворительностью.