Юрий Фельштинский - Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время

В течение всех лет, проведенных в Итоне, Эрик переписывался с Джасинтой, а на каникулах проводил немало времени вместе с ее семьей, дважды ездил на отдых с ее родителями. Джасинта все более привлекала Эрика яркой внешностью, независимостью суждений, дошедших до того, что под сомнением оказалось христианское учение. В частности, девушка сказала, что придерживается панте-истских взглядов, не верит в бога-творца, подобного человеческим существам, считает главной святостью природу, к которой необходимо почтительно относиться. Эрик прозвал свою подругу язычницей и посвятил ей стихотворение, по сути дела любовное:

«Мы над землей, под небесами -Нам боги так определили;

Природа-мать владеет нами,

А боги души обнажили» 116 116 Перевод Л. Шустера. .

Почти уже взрослой Джасинте показалось, что выражение «души обнажили» звучит не совсем прилично, и она попросила заменить эти слова на «незащищенные души». Это звучало не так ярко, но юный поэт безропотно согласился, зачеркнул фрагмент предыдущего текста и сверху написал новый. В таком виде Джасинта и сохранила стихотворение друга своей юности на всю жизнь.

Встречи девушки и юноши были почти вполне невинными. Они вместе читали, обсуждали прочитанное, посещали книжный магазин и то ли покупали заинтересовавшее их, то ли брали взаймы за незначительную плату, как в библиотеке (многие британские книжные лавки одновременно были своего рода библиотеками). Джасинта вспоминала, что Эрик не просто очень любил читать. Он одновременно рассматривал чтение и как школу жизни, и как школу творчества, ибо не раз говорил ей, что собирается стать писателем: «Он говорил, что чтение - это хорошая подготовка для писания: любая книга может чему-то научить, по крайней мере, как писать. Конечно, Эрик всегда собирался писать: не просто как писатель, а как ИЗВЕСТНЫЙ ПИСАТЕЛЬ, заглавными буквами» 117 117 Buddicom J. Eric and Us: A Reminiscence of George Orwell. P. 38. .

Бывали моменты, когда пара вплотную подходила к физической близости, но Джасинта, верная консервативной традиции, считала добрачный секс недопустимым, и в последний момент останавливала Эрика, который, будучи в этом плане таким же неопытным, как и его возлюбленная, послушно (внутренне сопротивляясь), прекращал свои «посягательства», ограничивая себя тем, что прикасался к сокровенным местам тела девушки. Об этом Джасинта рассказывала своим подругам через много лет, признавая, что «у них что-то было», хотя до «полового акта» дело не доходило 118 118 Hunt W. Why Orwell Went to Burma. // Finlay Publishers. 2009. July-September. P. 4. . Тем более Эрик мечтал о том времени, когда они поженятся, и даже посвятил этому вожделенному моменту сонет, в котором сравнивал Джасинту и себя с Джульеттой и Ромео. Вот одно четверостишие из этого сонета:

«Где Средние века - зеленого леса море?

Где дети обрученные, счастливые недолго?

Увы, все в Лету кануло - вот и вся недолга.

Мы помним лишь Ромео, Джульетту и их горе» 119 119 Перевод Л. Шустера. .

Позже Джасинта, как бы оправдываясь по поводу своего «строгого» поведения по отношению к Эрику, писала, что Эрик «был великолепным компаньоном и очень нравился мне - как литературный наставник, философ и друг. Но у меня не было к нему никаких романтических чувств. Два года разницы между семнадцатилетней девушкой и пятнадцатилетним мальчиком для начала - неправильные два года. В пятнадцать он был слишком юн для женитьбы, а я в семнадцать могла бы выйти замуж за кого-нибудь и постарше» 120 120 Buddicom J. Eric and Us: A Reminiscence of George Orwell. P. 87. .

Пока Эрик учился в Итоне, произошли некоторые изменения в кругу его близких. Отец, у которого воспылали патриотические чувства, несмотря на свои 60 лет, записался в армию. Его взяли на службу как опытного и дисциплинированного в прошлом колониального чиновника. В боевые порядки допущен он не был и служил в Марселе в трудовом подразделении Индийского полка, отвечая за заботу о мулах и за их кормление. 19-летняя Марджори вышла замуж за своего старого поклонника и соседа Хамфри Дейкина, а после того, как ее муж был призван на военную службу, сама вступила во вспомогательную воинскую часть, занимавшуюся перевозкой официальной почты. Оставшись в одиночестве, Айда перебралась в Лондон, где устроилась на работу в пенсионном министерстве (таковое возникло в годы войны, но просуществовало недолго).

В этих условиях Эрик все более чувствовал себя не только одиноким, но обязанным полностью отвечать за собственную судьбу, не прибегая к помощи родных. Временами, правда, юноша испытывал физическое недомогание. У него оказались слабые легкие, мучили частые приступы кашля. Не раз он страдал бронхитами. К тому же еще в школьные годы, в возрасте примерно пятнадцати лет, он стал курить. При этом и здесь он проявил своего рода «творчество». Он решил как-то разнообразить ощущения. «У меня возникла мысль купить турецкий табак и делать из него сигареты, и это оказалось чертовски трудной работой», - признавался он в письме Джасинте 121 121 Ibid. P. 111. .

Опыты, однако, продолжались. В результате Эрик научился мастерски, буквально за несколько секунд, создавать самокрутки, причем экспериментаторство продолжалось. Возникали самодельные сигареты разной формы, длины, плотности табака. Сам процесс стал своего рода хобби, доставлял Эрику удовольствие. Понятно, что рукотворное произведение надо было опробовать на собственных дыхательных органах; курил он все азартнее, и это еще больше разрушало не очень здоровые легкие. Тем более пагубным был крепчайший турецкий табак, к которому пристрастился Блэр. Вначале он делал сигареты-самокрутки из экономии, но затем так привык к ним, что курил такие сигареты всю свою жизнь, даже тогда, когда туберкулезный процесс оказался уже неизлечимым.

Еще в юности ткань одного легкого Блэра была повреждена, и это затрудняло дыхание при беге или во время игры в футбол 122 122 Buddicom J. Eric and Us: A Reminiscence of George Orwell. P. 59. . Одышка создавала у товарищей впечатление, что Эрик не очень крепок физически или же плохо старается. Это порой вызывало насмешки, в результате чего участие Эрика в командных играх становилось все более редким. Так что стремление к одиночеству имело в своей основе как физические, так и психологические причины.

Испытывая все большую тягу к художественному творчеству, тесно переплетенному с социальными отношениями и политикой, Эрик мучительно размышлял, где и как набираться жизненного опыта. В памяти никак не могли всплыть даже самые тусклые воспоминания о раннем детстве в Индии - ведь его увезли оттуда в годовалом возрасте. Но Восток манил своей неизведанностью, странностью, предполагаемой новизной ощущений, да и возможностью непосредственно увидеть имперскую колониальную политику, в которой сплетались воедино те жгучие проблемы, которые мучили молодого человека. Он много говорил о Востоке, и у сверстников создалось впечатление, что он стремится туда отправиться 123 123 Remembering Orwell. P. 21. Воспоминания Стивена Уэдхемса. .