Рэнди Тараборрелли - Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему» [litres]

«Семидесятилетний юбилей Фрэнка Синатры, который мы празднуем на этой неделе, очень многих заставил остановиться и задуматься. Фрэнку Синатре – семьдесят. Поистине, серьезная дата. Если семьдесят стукнуло Синатре, то что тогда случилось с нами?»

Действительно, казалось, раз старел Синатра, раз он осознавал свою бренность на этой земле, то задуматься о бренности тем более стоило его поклонникам. Слишком долго Фрэнк органично входил в жизнь многих американцев – поэтому так тяжело и даже больно было видеть его дряхлеющим. Дряхлость знаменитого певца лишний раз напоминала: все люди тленны.

В тот период Фрэнка изрядно беспокоила писательница Китти Келли, взявшаяся за его биографию. Эта Келли всюду совала свой нос последние два года, и добытая ею информация, по мнению Фрэнка, не годилась для обнародования. Келли написала весьма едкую книгу под названием «По его хотению» (His Way). Книга была опубликована в октябре 1986 года и оказалась еще хуже, чем боялся Фрэнк. В частности, Келли не скрыла ни единого мутного пятна в биографии Долли, и отныне каждый мог, сколько влезет, трепать имя матери Фрэнка.

Да, со многим в книге Китти Келли хотелось поспорить. С другой стороны, Фрэнк отлично понимал: он расплачивается за славу, популярность, богатство. Синатрам еще предстояло высказаться в свою защиту в книге, написанной Нэнси-младшей «Фрэнк Синатра: Американская легенда» и снабженной не одной сотней фотографий. В 1994 году за книгой последовал телесериал, продюсером которого выступила Тина Синатра.

Однако вернемся к Китти Келли. Самую тяжелую рану она нанесла Фрэнку, подробно рассказав о «медицинской» деятельности его матери и назвав Долли «матерью-убийцей».

– Фрэнк неоднократно высказывал желание как следует проучить Китти Келли, похоже, имея в виду физическую расправу, – свидетельствовал в 2013 году певец Пол Анка.

Не только Фрэнк, все Синатры были морально уничтожены пронырой Келли. Словно черная туча опустилась на его семейство, когда двенадцатого октября 1986 года книга Китти Келли заняла первую строчку в списке бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс». Включив телевизор, Фрэнк угодил прямо на ток-шоу, в котором Келли подробно рассказывала об аресте его матери! С Фрэнком чуть инфаркт не случился, близкие боялись, что придется вызывать «Скорую».

Билл Стейпли вспоминает вечер, когда Фрэнк чуть-чуть не поговорил с Келли в прямом эфире.

– Я хлопотал по дому и вдруг услышал голос Фрэнка. «У меня к ней только один вопрос, – говорил кому-то Фрэнк. – Только один. У нее-то у самой есть мать? Кто-то же произвел на свет этакую досужую бабенку? Так вот. Если у нее есть мать, как она могла писать подобное о моей матери? Как у нее рука поднялась?» Выяснилось, что Фрэнк дозвонился в телешоу. Продюсер, видимо, заинтригованный предстоящей перепалкой, просил его оставаться на линии. Пока Фрэнк ждал, вошла Барбара и спрашивает: «Что ты делаешь?» «Собираюсь поговорить с этой помоечной крысой, Китти Келли. Спрошу, как она посмела писать всякие гадости о моей матери». Барбара вскинула брови: «Боже! Фрэнк, нельзя этого делать!» И хлопнула телефонную трубку обратно на рычаг. «Кто такая эта Келли, чтобы ей звонил сам Фрэнк Синатра? Да еще на телевидение, в прямой эфир! Возьми себя в руки, Фрэнк. Не пиарь ее!»

– По-моему, папа заболел из-за этой проклятой биографии, – утверждала Тина Синатра. – Я думаю, папины годы сократила мерзавка Келли. Нет и не будет ей прощения!

Действительно, Фрэнк на неделю, с девятого по шестнадцатое ноября, угодил в больницу – медцентр Эйзенхауэра в Палм-Спрингз – через месяц после публикации злополучной биографии. Заболевание – острый дивертикулит, или воспаление кишечника, – было скорее всего вызвано долговременной невоздержанностью в пище и питье. Фрэнк почувствовал резкую боль, когда пел в казино «Голден наггет» в Атлантик-Сити.

По словам лечащего врача Алана Алтмена, Синатре удалили двенадцать футов кишечника. Операция длилась семь с половиной часов. Фрэнк был крайне удручен самим фактом хирургического вмешательства, расценил его как очередной признак надвигающейся дряхлости. Билл Стейпли рассказывает о том, как навещал Синатру в больнице.

– Прихожу – а он плачет. Никогда прежде я не видел, чтобы Фрэнк плакал.

Заметив, что в палате находится его дворецкий, Фрэнк зарылся лицом в подушку. Билл Стейпли подошел к нему, сжал ему руку. Фрэнк дернулся и рявкнул:

– Отстань от меня. Проваливай. Я хочу быть один.

Билл не ушел, он оставался с Синатрой до тех пор, пока тот не уснул.

Конечно, болезнь Фрэнка очень беспокоила его дочерей и первую жену. Ситуация усугублялась неприязнью обеих Нэнси и Тины к Барбаре, которая платила им той же монетой. Барбара всячески ограничивала посещения Фрэнка дочерьми и Нэнси-старшей. Ни одна встреча Барбары с ними не обходилась без скандала, но во время болезни Фрэнка, а тем более в больничных стенах скандалы были Барбаре совершенно не нужны. Со своей стороны дочери Синатры и его первая жена тоже не хотели некрасивых сцен. Итак, четыре женщины старательно сдерживали взаимную ненависть. Таким образом, больничные стены сделали Барбару недосягаемой для желчи Синатр. Что касается обеих Нэнси и Тины, они впервые осознали: Фрэнк смертен, как и все люди. По их мнению, Барбаре следовало больше им сочувствовать. Тина и Нэнси даже требовали от Барбары этого сочувствия вслух, возмущенно спрашивали, почему она не пускает их к отцу.

– Как вам обеим известно, ваш отец не любит выставлять напоказ свои страдания, – вежливо объясняла Барбара. – Посторонние не должны видеть его слабым и беспомощным.

– Мы – не посторонние! – кричали сестры Синатра.

– Я этого и не говорила, – сухо отвечала Барбара. – Я имела в виду, что ваш отец был бы доволен тем, как я справляюсь с наплывом посетителей.

Дочерей Синатры Барбара не убедила. Они пребывали в уверенности, что Барбара много на себя берет, однако решили не досаждать своими жалобами больному отцу.

– Мне так живот исполосовали, что просто жуть, – вспоминал об операции сам Фрэнк. – Оказалось, у меня там инфекция; и вот она пошла гулять по кишкам и прочему. Еще немного, и я бы концы отдал. Если бы концерт продолжился, меня бы из зала вперед ногами вынесли. Оркестру пришлось бы вспомнить похоронный марш. И цветы бы даром не пропали – на могилу бы легли.

После операции Фрэнк должен был в течение месяца носить калоприемник.

– Нет слов передать, как его это терзало, – вспоминает Пол Анка. – После выступления он показал мне набор этих жутких сосудов. Фрэнк чувствовал себя униженным и боялся очередной, уже третьей, операции.

Врачи велели шесть недель возиться с калоприемниками; они, верно, с ума посходили. Кто такое выдержит, а? Фрэнк промучился две недели, а потом заявил: делайте операцию, я так больше не могу. Чтоб я этих мешков с дерьмом не видел. Ложась на третью операцию, Фрэнк попросил Билла Стейпли проследить за действиями врачей.