Алексей Ларионов - Лейтенантами не рождаются

Старцев, меняя огневую позицию, подбил одиннадцать немецких танков. За этот бой он был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. В нашем городе одна из улиц Мотовилихинского района носит его имя.

Разгром немцев завершили наши танкисты 99-й танковой бригады. Она зашла в тыл немецким танкам, отрезала им отступление и почти в упор расстреляла остальные машины. Командир бригады также был представлен к званию Героя Советского Союза. Но это звание он не получил, так как честно признался, что в пути сбился с дороги и не успел занять село до подхода нашей части, а из-за этой ошибки мы понесли значительные потери в живой силе и технике.

Этот бой имел неприятные последствия и для нашей роты. Командование было недовольно качеством проведенной нами разведки в этом селе и даже усомнилось в том, что мы там вообще были, поскольку не могли увидеть немецкие танки.

Объяснение было непростым, обвинение сняли, однако командира роты из разведки перевели в стрелковый батальон без повышения. Будучи в пьяном виде, он грозился пристрелить меня. Дело, действительно, дошло до пистолетов, но трагедию предотвратил наш политрук Г.Л. Барышев. Он был назначен на должность командира отдельной разведроты. О нем более подробно будет сказано позднее.

Очень успешно в ночных операциях по тылам противника действовал лейтенант Сухарев со своими разведчиками. Он одним из первых в роте получил высокую награду — орден Красной Звезды.

Войдя в село, наша рота разместилась на его окраине. Невдалеке на холме виднелось «тригонометрическое» сооружение — деревянная вышка высотой 20–25 метров. Я направился к ней, решив с высоты осмотреть окрестности и понаблюдать за движением немцев. С собой не взял никого, да и автомат оставил в машине. Не дойдя до вышки 15–20 метров, вижу: поднимается немец с автоматом. Он, видимо, вел наблюдение за нами в селе. Я встал как вкопанный и начал лихорадочно думать, как лучше поступить. Если выхватить пистолет, он первый меня пристрелит; если упасть в снег, мне не успеть в него зарыться, он также застрелит. Я стоял в растерянности, немец тоже стоял и что-то соображал. Наконец, он помахал мне рукой и крикнул: «Рус, рус, ком, ком,» — и сделал шаг назад. Я ответил ему: «Фриц, ком, ком», — и тоже помахал рукой и сделал шаг назад. Так мы, помахивая друг другу, стали расходиться и, наконец, разошлись. Когда я вышел на дорогу, то понял, что немец испугался стрелять в меня, так как на окраине села стояли наши танки с автоматчиками на броне и ему вряд ли удалось бы спастись.

Вернувшись в село, я промолчал об этом инциденте, так как не знал, как воспримет командование мое похождение. Однако послал к вышке отделение разведчиков и приказал им организовать наблюдение за противником.

Немцы продолжали отходить, оставляя населенные пункты. Пытаясь уточнить пути их следования и выяснить, какие впередилежащие села свободны от немцев, где они готовят оборону, их тактические и огневые ловушки, я на машине выехал в ночную неизвестность, взяв с собой отделение разведчиков. Не доезжая до ближайшего крупного населенного пункта примерно километра полтора, мы вышли из машины и пешком направились к домам на окраине села. Постучав в ближайшем доме в дверь, не получили ответа. Начали беспокоиться и приготовились к бою. Но опасения были напрасными. Вскоре за дверью послышался женский голос: «Кто стучит и что надо?» Мы ответили: «Свои». «А кто такие — свои?» Хозяйка, действительно, не могла понять, кто мы: немцы, поляки, полицаи? Она не могла представить, что в дверь стучат советские разведчики.

Когда кое-как разобрались, кто есть кто, я спросил хозяйку, есть ли немцы в селе? Она пояснила, что в центре, около церкви, там, где живет староста и находится полицейское управление, с вечера стояли бронемашины, бронетранспортеры и было много немцев. Я спросил: «А рядом в домах есть немцы?» Она показала на один из домов и заметила, что вечером к Марийке заходил солдат, а поскольку она баба молодая и безотказная, он и ночевать у нее остался. Я попросил ее одеться и пойти с нами. Подойдя к дому, попросил ее постучать в дверь и сказать, чтобы пустила ее к себе, так как, мол, страшно оставаться одной дома. Она постучала. Долго не открывали и никто не подавал голоса. Наконец, через дверь услышали голос Марийки: «Кто там, чего надо?» «Марийка, открой, это я, Оксана, твоя соседка, мне страшно одной». Препирательство шло несколько минут, наконец дверь открылась.

Зажав Марийке рот и пригрозив пистолетом, мы ввалились в избу. Оглядевшись, мы стали глазами искать немца. В углу, при входе, стоял карабин, лежала сумка с гранатами, висела шинель, а немца не было. Подойдя к кровати и подняв одеяло, увидели голого фрица, утонувшего в перине.

Стегнули его ремнем, он выскочил из кровати, растерялся и задрожал. Голый мужчина в кругу неизвестных людей, а тем более врагов, от которых ожидать можно всего, что угодно. Я представляю, какое у него было самочувствие — отвратительное.

Одевшись, немец опустился на колени и начал просить, умолять сохранить ему жизнь. И все время твердил: «Гитлер — капут, война — капут, я не немец, я поляк».

Позднее, будучи в нашем расположении, этот поляк бродил по нашим квартирам и был рад, что попал в плен. Впоследствии он уехал служить в Войско Польское. Польская армия совместно с нашими войсками освобождала свою родину от немецких захватчиков.

Вытесняя немцев на запад, именно вытесняя, а не уничтожая, мы продвигались по излучине Дона по направлению к городу Каменску, пытаясь «оседлать» единственную железнодорожную магистраль, по которой немцы подвозили пополнение в живой силе и технике.

В 1942–1943 гг. таких крупных операций с окружением немецких войск, как под Сталинградом, больше не было. До Каменска оставалось каких-то 30 километров, но сделать бросок и захватить город у нас уже не хватало сил. В прошедших боях мы понесли серьезные потери, а поступления свежих сил и новой техники еще не было.

После злополучного боя под конзаводом № 4 мы повернули на юго-восток и стали угрожать взять город в «клещи». Помню, в одну из ночей меня вызвал начальник штаба по разведке майор Погребной и поставил задачу — срочно провести разведку в направлении Каменска. Вводя в курс оперативной обстановки, он объяснил, что впереди по гребню холма, где утром шел бой, стоят наши танки. Чуть впереди два сгоревших немецких танка и один бронетранспортер. Между нашим селом и танками, на мосту через речку, расположился наш пост. Майор назвал пароль и ответ. За танками впереди была неизвестность.

Я взял два взвода разведчиков, объяснил им задачу, порядок движения, связи и сигналы, и мы в темноте выступили в путь. Нас догнал старший лейтенант Даулеталеев, оперативный работник ОКРСМЕРШа, и заявил, что он пойдет с нами. Я пытался отговорить его, ссылаясь на различные обстоятельства, но он не хотел и слушать.