Алексей Ларионов - Лейтенантами не рождаются

Пришлось взять его с собой, хотя отлично понимал, что это «балласт» для выполнения задания.

Прошли мост, и уже где-то близко должны были находиться наши танки, вдруг в пелене густого снега появился силуэт немецкого танка Т-4. Я приказал прекратить движение, распределиться вправо и влево от дороги и залечь в снег. Солдаты выполнили приказание. Со мной на дороге остались командиры взводов и оперуполномоченный ОКРСМЕРШа. Старший лейтенант подошел ко мне с претензией, будто я испугался и прекратил движение: «Ты же знаешь, что впереди наши танки». «Знать-то я знаю, — заметил я, — но по форме башни это немецкий танк». «Но ведь тебе известно, что у нас бывают и трофейные немецкие танки». «Бывать-то бывают, но в этой бригаде, которая находится впереди, трофейных танков не было». Он выругался, обозвал меня трусом и направился к танку. С танка крикнули по-русски: «Стой, кто идет?» Старший лейтенант ответил: «Свои». Ему приказали подойти к танку, что он и сделал.

Вдруг мы услышали пронзительный крик, его схватили за воротник и забросили на машину, ударив по нам из пулемета и автоматов. Все было ясно — он попал в плен к немцам, а затащили его на танк, видимо, власовцы или белоказаки.

Мы с дороги отскочили, кто вправо, кто влево. Я упал в кювет. Танк, стреляя на ходу, двинулся в нашем направлении. Был сильный снегопад, и видимость была плохой, танк двигался медленно и оказался над кюветом, в котором я лежал. И надо же так случиться: танк остановился надо мной, я был под его днищем. Промелькнула мысль: «Все, конец. Сейчас он развернется и гусеницами искромсает в клочья». Но, постреляв, танк пошел вперед в направлении моста. До моста было метров 300, на посту все слышали, однако никак не реагировали. Власовцы спрыгнули с танка, подошли к мосту и без выстрелов вырезали всех солдат, находящихся в засаде.

Я до сих пор мучаюсь, и во сне снятся кошмары, спрашиваю себя: «Могли ли мы помочь солдатам в засаде?» И не нахожу ответа.

Противотанковых гранат и бутылок с зажигательной смесью у нас не было, их умышленно не взяли с собой, так как путь до Каменска был более 25 километров. Нам нужно было добраться до города, оценить обстановку и к утру вернуться обратно — словом, за ночь проделать 50 километров, а с лишним грузом это невероятно сложно.

Осколочные гранаты Ф-1 особого вреда танкам не нанесли бы, а своих, находящихся по обе стороны дороги, могли бы побить. Осколки этих гранат поражают насмерть в радиусе до 100 метров, их и бросают из-за укрытия. Но вот открыть огонь из автоматов по десанту на танке и сразу же разбежаться по полю, наверное, нужно было. Всех танк, конечно, в темноте не передавил бы. И эта трагедия мне до сих пор не дает покоя. Видимо, выбравшись из-под танка, я не сразу пришел в себя и не смог правильно оценить обстановку. Как командир я должен был принять какое-то решение.

Танк двинулся в наш тыл и пропал в темноте. Вдали послышались выстрелы и разрывы гранат. Мы вышли на дорогу, построились, сделали проверку личного состава и двинулись вперед выполнять задание. Настроение было мрачное, шли молча, стыдясь посмотреть друг другу в глаза. Задачу выполнили, к утру вернулись к своим, но об этой истории правдиво никто не рассказывал, да и старались ее не вспоминать.

В следующую ночь бригада двинулась в направлении Каменска и, не доходя 4–5 километров до города, заняла оборону. Немцы почувствовали неладное и организовали усиленный заслон.

Холодные, голодные, измученные переходом, мы ждали солдатскую кухню. Вскоре она прибыла, с ней приехал лейтенант Басос — цыган, заместитель командира роты по технической части. В разведку он никогда не ходил, выбирал работу подальше от «передка». Откровенно говоря, кому хотелось лезть на «передок» под пули.

Кормили солдат в этот период здорово, почти одним мясом. Немцы пытались угонять стада скота к себе в тыл, но наше быстрое наступление помешало этому. Погонщики разбежались, скот был брошен, и целые стада бродили в полосе боев. Немецкие летчики пикировали и расстреливали из пулеметов невинных животных. Поэтому все подразделения собирали туши и кормили солдат одним мясом.

К утру мы сделали попытку продвинуться к городу, но не очень удачно. В тыл к немцам, в город ушел лейтенант Сухарев с группой. Разведка у них началась успешно, они достигли города, просочились к железнодорожной станции, пытаясь освободить наших пленных из железнодорожного состава. Однако попытка не удалась, завязался бой. Немцы всполошились и блокировали отход группе. Лейтенант Сухарев погиб в этом бою.

Бригада разместилась вдоль балки. Измученные переходом и разомлевшие от сытного ужина, солдаты валились с ног, падали в снег и засыпали. Некоторые обморозились, хотя офицеры по очереди наблюдали и переворачивали солдат. О боевом охранении почти никто не беспокоился.

Я тоже ужасно хотел спать, натянул подшлемник на голову, встал на край оврага и спрыгнул в сугроб. Так, в снегу на морозе, мне удалось поспать 2–3 часа и не обморозиться.

На развилке двух оврагов, наверху, стоял одинокий домик. В него набилось столько бойцов, что некуда было ногу поставить. Понятно, всем хотелось в тепло. Здесь же оказался мой друг лейтенант Маликов, с которым жили в одном доме на формировке. Офицеры проявили беспечность, не выставив охранения. Когда все крепко уснули, разморенные теплом топившейся печки, к дому подошел немецкий танк с десантом на броне и открыл огонь. В живых осталось мало. Маликову сильно разбило ногу, я видел его мельком, когда тащили мимо меня на шинели в медсанбат.

В эту ночь погиб и замечательный человек — начальник штаба бригады Кузнецов, только что получивший очередное звание подполковника. Смерть его была не совсем обычной. Проходя по днищу широкой балки, группа офицеров услышала, как «зашипела» немецкая мина. На фронте все знали, если снаряд или мина со свистом, можно смело стоять или двигаться, не пригибаясь. Но если услышал, как она зашипела, ложись или прыгай в укрытие — разорвется где-то рядом.

Адъютант схватил начальника штаба в охапку и бросил в снег, прикрыв Кузнецова своим телом. Сверху на них упало еще несколько человек. Мина, действительно, разорвалась поблизости. Вскоре все встали, целые и невредимые, кроме подполковника Кузнецова. Он лежал в самом низу под грудой тел, но осколок «нашел» его и ударил в голову. У каждого своя судьба…

Перед рассветом был получен приказ двигаться на юго-запад и занять станицу Каменскую. Продвигаясь вперед, мы натыкались на бродячих немцев, выполнявших разные задания. С ними завязывалась перестрелка, некоторым удавалось уйти, но оставались раненые и убитые. Несли потери и мы.

Подойдя к восточной окраине станицы, заняли ее с ходу. Попытались взять западную часть — не получилось. Станица поделена речкой Каменкой и расположена на крутых берегах. Это та самая станица, о которой идет речь в кинофильме «Тени исчезают в полдень». В ней, действительно, был лютый староста и такие же полицейские. Первый батальон несколько раз по ночам пытался, спустившись по очень крутому берегу, атаковать немцев. Но не успевали выбраться наверх, как немцы усиливали огонь, атака захлебывалась, и солдаты скатывались обратно вниз к речке. Староста с полицаями ходил в темноте, выискивая раненых и добивая их штыками.