Мишель Обама - Becoming. Моя история

Public Allies были полны обещаний раскрыть таланты, взлелеять их и найти им применение. Отыскать молодых людей, чьи лучшие качества в противном случае потеряются, и дать им шанс сделать что-нибудь значимое. Для меня эта работа была почти судьбой. Каждое мгновение, которое я провела, с тоской глядя на Саутсайд из окна сорок седьмого этажа офиса «Сидли», было приглашением наконец воспользоваться своими знаниями. Я знала, как много нераскрытых талантов таилось в таких районах, как мой, и полагала, что знаю, как их искать.

Размышляя о новой должности, я мысленно возвращалась в детство, в частности к месяцу или около того, который я провела в аду летающих карандашей второго класса начальной школы Брин Мор, прежде чем мама смогла меня оттуда вытащить. Тогда я не чувствовала ничего, кроме облегчения от собственной удачи. Но моя удача с тех пор только росла, словно снежный ком, и я начала задумываться о двадцати детях, застрявших в этом классе с безразличным и немотивированным учителем. Я знала, что я не умнее любого из них. У меня просто было преимущество. Теперь, став взрослой, я думала об этом чаще, особенно когда окружающие восхищались моими достижениями, будто все они не были странной и жестокой случайностью. Не по своей вине эти второклассники потеряли год обучения. На данный момент я знала достаточно, чтобы понять, как быстро даже небольшой дефицит может превратиться в снежный ком.

В Вашингтоне, округ Колумбия, основатели Public Allies собрали класс из пятнадцати молодых «союзников», которые работали в различных организациях по всему городу. Они также нашли достаточно денег, чтобы открыть новое подразделение в Чикаго, став одной из первых организаций, получивших федеральное финансирование по одной из программ AmeriCorps [104], созданной при президенте Клинтоне. Вот тут-то я и появилась на сцене, взволнованная и встревоженная в равной степени. Однако, обсуждая условия работы, я услышала очевидное: некоммерческая организация не готова платить.

Поначалу мне предлагали настолько маленькую зарплату – намного ниже той, что я получала в Чикаго, а это уже было половиной того, что я зарабатывала, будучи юристом, – что я буквально не могла позволить себе сказать «да». Это привело ко второму откровению о некоммерческих организациях, особенно стартапах вроде Public Allies, и многих сердечных, неустанно страстных людях, трудящихся в них: в отличие от меня они действительно могли себе позволить альтруизм. Их добродетель опиралась на скрытые привилегии – может, у них не было студенческих долгов или они рассчитывали получить хорошее наследство и благодаря этому не беспокоились о доходе.

Стало ясно: если я хочу присоединиться к их племени, мне придется просить необходимую мне зарплату, которая значительно превосходила предложение Public Allies. Таковы были мои реалии. Я не могла скрывать или стесняться своих потребностей. Поверх обычных расходов у меня все еще оставались ежемесячные выплаты по 600 долларов на покрытие студенческого долга, и я была замужем за человеком с собственным грузом кредитов за юридический факультет. Руководители организации почти не поверили мне, когда я озвучила, какой кредит на обучение взяла и что это означает с точки зрения ежемесячных выплат, но храбро пошли мне навстречу и обеспечили себе новое финансирование, которое позволило мне выйти к ним на работу.

И вот так я уволилась, стремясь воспользоваться новой представившейся возможностью. Это был мой первый шанс построить что-то практически с нуля: успех или неудача зависели почти полностью от моих усилий, а не от усилий босса или кого-то еще. Всю весну 1993 года я провела, яростно трудясь над созданием офиса и наймом небольшого штата сотрудников, чтобы к осени уже сформировать класс «союзников». Мы нашли дешевое офисное помещение в здании на Мичиган-авеню и забрали кучу подержанных стульев и столов у консалтинговой фирмы, ремонтировавшей свой офис.

Тем временем я использовала все связи, наработанные нами с Бараком в Чикаго, чтобы найти спонсоров и людей, которые помогли бы обеспечить долгосрочную поддержку фонда, не говоря уже о тех, кто был готов принять «союзника» в своей организации в течение следующего года. Валери Джаррет помогала мне выбить рабочие места в мэрии и городском департаменте здравоохранения, где «союзники» будут трудиться над проектом иммунизации детей в городских районах. Барак активизировал свою сеть общественных организаторов, чтобы связать нас с конторами бесплатной юридической помощи, адвокатурой и школами. Многие партнеры «Сидли» выписывали чеки и знакомили меня с ключевыми спонсорами.

Но самым захватывающим для меня стал поиск «союзников». С помощью национальной организации [105] Автор имеет в виду AmeriCorps. – Прим. науч. ред . мы расклеивали рекламу для абитуриентов в кампусах колледжей по всей стране, а также искали таланты ближе к дому. Мы с командой посещали общественные колледжи и некоторые крупные городские средние школы вблизи Чикаго. Мы стучались в двери домов «Кабрини-Грин» [106] Дома «Кабрини-Грин» (англ. Cabrini-Green ) – комплекс социального жилья для населения с низкими доходами, существовавший в северо-восточной части Чикаго с 1942 по 2011 год. , ходили на общественные собрания и программы поддержки матерей-одиночек. Всех, с кем встречались, от пасторов до профессоров и менеджеров соседнего «Макдоналдса», мы просили рассказать о самых интересных молодых людях, которых они знали. Кто лидер? Кто стремится к чему-то большему, чем то, что у него или у нее есть? Именно их мы хотели вдохновить подать заявление, убедив на минуту забыть о любых препятствиях и пообещав, что, как организация, мы сделаем все возможное – будь то предоставление автобусного билета или материальная помощь для ухода за ребенком, – чтобы закрыть их потребности.

К осени у нас была когорта из двадцати семи «союзников», работавших по всему Чикаго, стажировавшихся повсюду: от мэрии до Агентства по оказанию помощи в Саутсайде и до «Латиноамериканской молодежи» – альтернативной средней школы в Пильзене. «Союзники» были эклектичной, воодушевленной группой, преисполненной идеализмом и стремлениями, с разнообразным прошлым. В их число вошли бывший член банды, латиноамериканка, выросшая в юго-западной части Чикаго и поступившая в Гарвард, женщина лет двадцати с небольшим, которая жила в домах Роберта Тейлора [107]и растила ребенка, одновременно пытаясь накопить денег на колледж, и двадцатишестилетний парень с Гранд-бульвара [108] Grand Boulevard – район Чикаго, 90 % населения которого составляют афроамериканцы. – Прим. науч. ред. – он бросил школу, но продолжил образование по библиотечным книгам, а затем вернулся, чтобы получить аттестат.