Николай Коняев - Алексей Кулаковский

По богатым травостоем руслам рек, впадающих в Вилюй, а с устья Вилюя в долину реки Лены, где ныне стоит Якутск, перекочевала со скотом и работниками семья Омогоя.

Были тогда у Омогоя Баая сын и две дочери, одна из которых вышла замуж за Эллэя Боотура, работавшего на Омогоя.

Эллэй Боотур могучей рукой распахнул двери в новое время, и когда он при проведении впервые устроенного ысыаха [3] Ысыах — национальный праздник якутов — встреча лета, якутский Новый год. Проводится в конце июня ежегодно. призвал божеств, Омогой Баай умер, уступая место новой истории.

От Эллэя Боотура и его жены, дочери Омогоя Баая, произошли многие якутские роды, включая и род Кулаковских…

Считается, что к роду Кулаковских принадлежал и шаман Кэрэкэн, отличавшийся необыкновенной пророческой силой [4] Ойунский П. А. Из царства колониального рабства в царство свободы. НА РС(Я). Ф. 1081. Оп. 6. Д. 52. Л. 1-50. .

Жил этот шаман в XVII веке, когда на берега Лены пришли русские землепроходцы, принесшие сюда помимо земледелия и других хозяйственных навыков еще и православие… «Самое ценное, — как скажет потом А. Е. Кулаковский, — что получила Якутия от России»…

Только малая часть жизни шаманов совершается в видимом обыкновенному человеку пространстве…

Весной, когда растает последний снег, появляются на почерневшей земле ийеэ кыыла (мать-звери) [5] Ийеэ кыыла (як.) — дух шамана в образе зверя. . Это души шаманов, воплощенные в них, рыщут повсюду и вступают в драки друг с другом.

Как утверждают исследователи, если ссорятся малые шаманы, то животные их дерутся между собой целых три года, если средние, то четыре или пять, если самые главные — девять лет.

Впрочем, видят этих мать-зверей только колдуны, обыкновенные же люди их не замечают.

Сражаясь с врагами, якутские шаманы могут превращаться в ураганы или смерчи, которые всё крушат на своем пути, но чаще шаманы превращаются в птиц…

Предание рассказывает, как один шаман превратился в ястреба, чтобы посмотреть, как живет другой шаман, силой которого пугали его. Добравшись до маленькой старой юрты, где жил конкурент, шаман-ястреб опустился посреди двора на коновязь.

Сидя тут, он увидел, как вышел из юрты старик с белыми волосами, в опорках на босу ногу и, справив малую нужду, не взглянув даже на ястреба, сидящего на коновязи, скрылся в юрте.

Но не успела захлопнуться за ним дверь, как шаман-ястреб услышал громкий свист и клекот — сверху падала на него страшная птица с распластанными на полнеба крыльями.

Любопытного шамана спасло то, что он заметил небольшой просвет в оперении правого крыла птицы и пролетел сквозь крыло, так что гигантская хищница, не сумев затормозить падение, разбила вдребезги коновязь и вырыла во дворе ров длиной в десять саженей.

Страшный крик раздался тогда из юрты старого шамана…

Вацлав Леопольдович Серошевский, замечательный знаток Якутии, подтверждает, что ийеэ кыыла сильных и смелых шаманов пролетают с шумом и ревом, слабых — тихонько и крадучись… Иногда сходятся на бой ийеэ кыыла первоклассных силачей-шаманов и, сцепившись, лежат в протяжении нескольких месяцев, даже лет, не в состоянии одолеть друг друга; тогда сами шаманы — собственники этих ийеэ кыыла — сильно болеют, пока один из них не умрет и не освободит другого.

Если шаманы равны между собой, то по истечении срока они мирятся, если же один одолеет другого, то последний умирает вместе со своим животным.

Шаман Кэрэкэн, принадлежавший к роду Кулаковских, был сподвижником легендарного Тыгына, и якутский автор Н. Е. Мординов подробно описал его в романе «Весенняя пора».

В подробностях изображена в романе и дьяволова собака, которая пожирала детей Веселовых.

Был тогда позван Кэрэкэн, и он долго камлал, пока не связал пасть дьяволовой собаки. Снова начал процветать и множиться род Веселовых.

А потом Кэрэкэн состарился и смертельно заболел.

Он приказал похоронить его на берегу реки под сосной, чьи ветви срослись ведьмиными метлами, и завещал Веселовым бояться дьяволовой собаки, а если она снова окажется свободной, воскресить его.

Для этого бездетная женщина из дома Веселовых должна была прийти на его могилу и, расстелив под деревом пестрое покрывало из шкуры жеребенка, позвать защитника, подняв кубок с молочным питьем. Тогда душа шамана Кэрэкэна должна была пестрым пауком упасть в чашу и вернуться в мир.

Весной, когда начался ледоход, Кэрэкэн в последний раз взял бубен и начал прыгать с льдины на льдину, пока не скрылся в воде… [6] В рассказе самого А. Е. Кулаковского «Шаман Кэрэкэн» завещание шамана изложено несколько иначе. «Однажды сыновья Кэрэкэна ставили на реке Амге иезу Престарелый Кэрэкэн, оборотившись вороном, сидел на коле иезы и вещал сыновьям человечьим языком следующее: «Прощайте, дети мои! Живите счастливо и будьте родоначальниками многих-многих людей! Мне пора на тот свет Сейчас я утону. Ищите мой труп не вниз по реке, а вверх. Предайте меня земле, как подобает. На том месте, где я буду погребен, вырастет дерево с ведьминым помелом (орук). В будущие времена, если какая-нибудь молодуха, не имеющая детей и желающая иметь таковых, постелит под этим деревом полосатую постель (обычная постель древних, сшитая из белых полос конской шкуры и черных полос коровьей шкуры), то я спущусь на постель в образе белого червячка; если молодуха съест червячка, то я рожусь опять!..». Сказав это, старик нырнул и более не показывался на поверхности воды. Сыновья нашли его труп в 30 верстах вверх по течению. Погребли его тут же на горе Талги (Талгы). На его могиле действительно выросла лиственница с ведьминым помелом, но никто из женщин не решается иметь сыном такого страшного, как Кэрэкэн, шамана.

Вот тогда-то к Сидорке Веселову стала ластиться уродливая собака со связанными ногами и пастью, тот пожалел ее и освободил. Собака вильнула хвостом и умчалась в чащу.

И снова начал вымирать род Веселовых.

Долго призывал Кэрэкэн потомство воскресить его, и проходившие мимо дерева на могиле Кэрэкэна люди слышали удары бубна.

Но не нашлось в роду Веселовых подходящей бездетной женщины.

А потом ночью удар молнии сжег старую сосну, и душа шамана поднялась на небеса, освободив место другим шаманам…

Считается, что самые сильные и могущественные шаманы те, которые имеют своим звериным воплощением громадного быка-пороза, жеребца, орла, лося, черного медведя.

Зато ворон, как и волк, плохой ийеэ кыыла.

Ворон ненасытен, ему всё мало, сколько бы ни добывал для него шаман-человек, он клюет сердце шамана и рвет когтями его тело.

Ничего не известно о том, могли ли ийеэ кыыла якутских шаманов приобретать облик партийных секретарей и сотрудников НКВД, но читаешь отчеты о преследовании Алексея Елисеевича Кулаковского после его смерти — «В 1934 году на Первом Всесоюзном съезде писателей СССР крупнейший писатель Якутии Н. Е. Мординов разоблачил Кулаковского как буржуазного националиста, призывавшего к смертельной борьбе с русскими, возлагавшего надежду на японский империализм» — и кажется, что уродливая дьяволова собака, пасть которой развязал простоватый Сидорка Веселов, забежала в коридоры НКВД, и там теперь и шло основное сражение…