Николай Коняев - Алексей Кулаковский

Жизнь Кулаковского в эти месяцы, как свидетельствуют воспоминания, всё больше напоминала страницы рассказов Джека Лондона.

Однажды он сплавлялся на плоту…

Плот ударило течением о скалы и разбило. Кулаковский и его попутчики ухватились за дерево, нависшее над водой… Радость по поводу спасения скоро утихла. Мокрые, они сидели на дереве, с которого невозможно было выбраться на берег, а внизу несся ледяной поток.

И тут Алексей Елисеевич начал пересказывать роман Вальтера Скотта «Айвенго».

Попутчик, который и оставил эти воспоминания, вначале слушал рассказ с интересом, но по мере того, как холод пробирался в самое нутро, начал злиться. Он думал, что рассказчик устроился более удобно, и злился на него.

Дерево в результате рухнуло в воду и его вместе с несчастными путниками прибило к берегу. И только тут и увидел попутчик, что у Кулаковского, как и у него, все тело посинело от стужи.

«Тогда я понял, — вспоминает он, — как же все-таки люди отличаются. Одни, как я, приходят в уныние, а другие, как Кулаковский, сохраняют присутствие духа в самых отчаянных ситуациях».

Вспоминая о своих дорогах в 1919 и 1920 годах, Кулаковский записал:

«35) В Якутск и обратно (1919) — пароход — 4000 верст;

36) Из Амги в Кырынас и обратно — на оленях — 540 верст;

37) В Якутск — пароход — 2000 верст;

38) 1919 г. в Булун — катер — 2000 верст;

39) В Казачье — на оленях — 600 верст;

40) В Дьойуолаах и Булун — на оленях — 1000 верст;

41) В Казачье и обратно — на оленях — 1200 верст;

42) В Якутск — на пароходе — 2000 верст»…

Надо сказать, что соотносить поездки, приведенные в тетради Кулаковского, с реальными событиями его биографии не простое дело.

Алексей Елисеевич редко проставлял против поездок даты, иногда он вставлял километраже не в ту графу, которая соответствует виду транспорта… Вот и тут, к примеру, под пунктом 35 километраж дороги в Якутск и обратно вставлен в графу «пароход», хотя очевидно, что речь идет о поездке в Якутск зимой 1918/19 года… А вот пункт 36… Указывая дорогу из Амги в Кырынас и обратно, Кулаковский забывает указать дорогу из Якутска в Амгу и обратно…

Однако эти неточности и упущения свидетельствуют скорее не о забывчивости или невнимательности Алексея Елисеевича, а об особом отношении его к пройденным им дорогам.

Дороги составляли чрезвычайно существенную часть его жизни, но сам по себе километраж ничего не значил.

Существенным было наполнение дороги, соединение ее с духовным путем…

И тем не менее учителем в это время Кулаковский уже работал.

Только не в Абые, а в 27 километрах от города Покровска, на берегу Лены, где были созданы им поэмы «Дары реки» и «Сновидение шамана», где написал он свое письмо «Якутской интеллигенции»…

Да-да! Те самые Качикатцы, которые укрывали его в 1910–1911 годах, укрыли его и теперь…

Многое, многое изменилось в Качикатцах за десять лет.

Друг Алексея Елисеевича Кулаковского Семен Петрович Барашков довел до совершенства образцовое хозяйство, которое они налаживали вдвоем. Все эти прекрасные дома, электростанция, мельница, фермы, школа были теперь уже не его собственностью — всё это Семен Петрович, избегая конфискации и расстрела, добровольно передал советской власти…

Многое изменилось и в Качикатской школе…

Брат здешнего учителя А. П. Протодьяконова — З. П. Протодьяконов стал председателем ревкома Восточно-Кангаласского улуса, и А. П. Протодьяконов пошел в заместители к нему. Для Кулаковского освободилось место учителя [117] Официально Кулаковский был направлен в Качикатскую школу Восточно-Кангаласской волости только 2 сентября 1920 года приказом № 73 отдела народного просвещения. .

Возможно, это братья Протодьяконовы порадели опальному основоположнику якутской литературы, во всяком случае, о своей амнистии он узнал накануне публикации списка и в тот же день, еще 13 апреля, раскрыл свое местопребывание, попросив выдать ему продуктовую карточку.

Происходили и другие благоприятные для судьбы бывшего комиссара Временного правительства Кулаковского события.

Одно из них произошло вдалеке от Якутии.

3 марта 1920 года уполномоченным Сиббюро ЦК РКП(б) и Сибревкома по созданию Якутской парторганизации и уполномоченным Сибревкома по организации советской власти в Якутии назначили 23-летнего Максима Кировича Аммосова, и он, не теряя времени, приступил к формированию своей команды из земляков, высланных из Якутии.

8 марта в иркутской гостинице «Grand hotel» Максим Кирович Аммосов назвал имена своих ближайших помощников: П. А. Ойунский, И. Н. Барахов, А. Ф. Попов, И. П. Редников, С. В. Васильев, Д. С. Жиркова, К. Е. Андреевич, К. П. Атласов, A. Л. Бахсыров, Л. И. Гройсман, С. Н. Ершов, Г. С. Ефимов, Г. В. Ксенофонтов, Д. Ф. Клингоф, Г. Г. Колесов, М. М. Константинов, А. Д. Метельшин, А. И. Мордвов, Н. Е. Олейников, B. С. и А. С. Синеглазовы, Д. И. Титов, А. Ф. Черенков…

В этом списке были и непосредственные ученики Кулаковского, и те, кто учился на его произведениях, кому его стихи и поэмы помогли полюбить якутский язык и якутские обычаи и обряды.

Это очень важно.

Все они, как и их вождь Максим Кирович, были по партийному духу интернационалистами, все носили кожанки и наганы, но при этом не забывали, что они якуты…

Решение Омского Сибревкома от 20 апреля 1920 года, согласно которому Якутская область реорганизовывалась в особый район Иркутской губернии, снижение статуса Якутской области было воспринято окружением Максима Кировича Аммосова как прямое ущемление прав якутов, и в этом противостоянии Сибревкому они еще сильнее объединились между собой.

4 июня 1920 года Максим Кирович Аммосов прибыл со своей командой на пароходе «Революционный» в Якутск.

Уже на следующий день он распустил Временный ревком Якутской области и объявил о создании Якутского районного ревкома Иркутской губернии.

Председателем ревкома Максим Кирович назначил себя, членами — Харитона Гладунова и Платона Алексеевича Слепцова (Ойунского). Кроме того, П. А. Слепцов возглавил отдел советского управления райревкома, а С. М. Аржаков — информационно-инструкторский подотдел.

Алексей Елисеевич Кулаковский почувствовал изменение своего статуса еще до прибытия в Якутск команды Максима Кировича Аммосова.

Кулаковский давно уже был известным и почитаемым в Якутии человеком, но хотя его знали и в Якутске, и в наслеж-ной глубинке, известность эта и уважение, которое вызывало его творчество, никаких последствий для устройства им собственных дел не имело.

Кулаковский — автор поэм «Дары реки» и «Сновидение шамана» и Кулаковский — подрядчик; Кулаковский — автор письма «Якутской интеллигенции» и Кулаковский — учитель, изгнанный из Вилюйского училища; Кулаковский — собиратель якутских пословиц и поговорок и Кулаковский — комиссар Временного правительства… Эти Кулаковские существовали как бы отдельно друг от друга и не совмещались в единый и цельный образ Ексекюляха…