Валерий Ганичев - Святой праведный Феодор Ушаков. Изд. 5-е. 2010

Указ Екатерины II Г. А. Потемкину «устроить… крепость большую Севастополь, где ныне Ахти-Яр» последовал еще 10(21) февраля 1784 года. Модная греческая топонимика подходила для нового города — «высокий священный город» не раз подтверждал свою славу [7] Севастополь состоит из двух греческих слов «Севастос» и «полис». Есть различные переводы: город славы, величественный, почтенный и т. д. Наиболее предпочтительное толкование — «высокий, священный город». В 1797 году Павел I переименовал Севастополь в Ахтияр. Прежнее название городу было возвращено лишь в 1826 году. .

Наверное, некоторым городам с первых дней своего существования предопределена высокая судьба. Они становятся символами в истории, их имена вызывают поклонение и святой трепет. В этом нет мистики, их ореол утверждается мозолистыми руками, острой мыслью, бесстрашным поступком обитателей, их доброжелательным нравом, веселым обликом. А для этого надо, чтобы его жители, строители, его созидатели, защитники, его украшатели любили свой город, желали ему добра, счастья, процветания. Замечательно это стремление сделать свой город самым красивым, самым богатым, самым гостеприимным для друзей и неприступным для врагов. Севастополь сразу замышлялся таковым. Архитекторы и вольнонаемные строители, генералы и работающие с утра до утра рекруты, высшие морские чины и торговцы, крепостные мужики и моряки — все приняли участие в том мощном первотолчке, который вывел Севастополь в разряд замечательных городов наших.

Капитан 1-го ранга Ф. Ф. Ушаков на линейном корабле «Святой Павел» прибыл в Севастополь, когда окружающие холмы начали желтеть. Морскую деятельность, однако, пришлось отложить. Севастополь строился, и каждая пара рук была на счету. Команда линейного корабля почти вся оказалась на берегу. В те осенние дни русские моряки возводили пристань, были заняты на строительстве домов, складов, казарм. Бережно поддерживая тонкие стволы, высаживали они вдоль наметившихся улиц города яблоньки, каштаны, белую акацию. На стройках и складах, в возводимых помещениях и трапезных — везде успевал тогда четкий, организованный, энергичный командир «Святого Павла».

1786 год промелькнул в делах строительных и непрерывных экзерцициях на корабле. Служители учились выходить на ветер, ставить в жестокую качку паруса, распознавать сигналы. В Севастопольской корабельной эскадре под командованием капитана 1-го ранга Марка Войновича все негласно признавали, что на «Святом Павле» самый расторопный, дисциплинированный и умелый экипаж, самые четкие, понимающие, знающие свое дело командиры, самый неугомонный, блистательный и энергичный капитан. Признавали негласно, ибо Марк Иванович считал, что вышеуказанные достоинства присущи лишь ему. Ушаков сделал все, чтобы «Святой Павел» стал лучшим кораблем в эскадре. В практических плаваниях капитан приучал офицеров и служителей к «эволюции разных движений». Однако в чинах пока повышались другие. После кончины Макензи командовать наличной Севастопольской эскадрой, портом заступил М. Войнович, ставший в 1787 году контр-адмиралом. Старшим членом Черноморского адмиралтейства был назначен капитан 1-го ранга Николай Семенович Мордвинов, получивший звание контр-адмирала.

Потемкин, Новороссия и флот готовились к встрече императрицы — надо, чтобы ее встречали собственные адмиралы.

Те, кто участвовал в этом грандиозном спектакле-путешествии, и те, кто наблюдал за ним из-за моря и из дальних столиц, имели свои, и причем совершенно различные, представления о его целях и о его результатах.

Екатерина II, двигавшаяся во главе кавалькады карет, кибиток, повозок, фур, утверждала итоги своей южной политики, закрепляла в основной части империи этот Новороссийский край, окончательно затягивала узел союзнических отношений с Цесарией, она же хотела убедиться в реальности существования Черноморского флота.

Потемкин добивался и добился, чтобы при императорском дворе оценили ту пользу Отечеству, которую принес он своей бурной и энергичной деятельностью в Причерноморье. Он стремился, чтобы финансирование начинаний по заселению и обустройству новых земель не прекратилось, пошло бы во благо краю (ведь и все путешествие официально было названо «путь на пользу»), чтобы зарубежные, а пуще петербургские политики ощутили и увидели новый фактор решения многих вопросов — Черноморский флот. Еще он хотел этой демонстрацией предостеречь Турцию от военных выступлений.

Его римско-императорское величество Иосиф II, то бишь австрийский император, путешествовал инкогнито под именем графа Фалькенштейна. Он второй раз выходил на тайную встречу с русской императрицей в этом качестве, впрочем, о том при всех европейских дворах было известно. Иосиф устремлял свои вожделения на Балканы и полагал получить поддержку со стороны России. Он жаждал приобрести Дунай до самого устья, выйти на Черное море, где соперником его морских устремлений неизбежно становился бы русский флот. Он не знал до конца силу и возможности России и хотел убедиться в этом лично.

Особо внимательно следили за перемещением русской императрицы, получая сведения от своих шпионов из Крыма, от бывшего посла Франции в Петербурге Шуазель-Гуфье, от англичанина Гексли и прусского дипломата Дица из султанского Сераля в Константинополе.

Ведь ее движение к югу не оставляло сомнения в окончательном характере Кучук-Кайнарджийского мира, фактически превращало озеро турецких султанов в международное Черное море, закрепляло Крым за Россией, объявляло о реальности русского южного флота. Торговать или воевать, жить в мире или стремиться к войне? У каждой позиции в Турции была своя партия. Какая победит в результате поездки северной правительницы?

Французский посланник граф Сегюр хотел разгадать планы России, почувствовать силу ее южного устремления, установить сферу действия ее флота, предотвратить угрозу интересам Франции, предостеречь Париж от излишне дружелюбных объятий с Турцией. Амбиции Версаля в восточном Средиземноморье были высоки и устойчивы, но там и не предполагали, что через два года после штурма Бастилии весь созданный умелыми и искусными дипломатами порядок рухнет. Тогда же, в 1787 году, Франция была одним из главных закулисных действующих лиц в политическом театре восточной политики, и ее посол — немаловажная фигура в блестящем путешествии.

Английскому послу Фицгерберту тоже было непросто. Усилить Францию союзом с Россией было бы самой большой неудачей британской дипломатии. Союз Турции с Францией и столкновение их с Российской империей были более предпочтительны, хотя и опасны в случае успешных действий, ибо укрепляли бы французское присутствие в Константинополе.