Леонид Млечин - Фрунзе

Петров согласился стать осведомителем. Его перевели в Петербург, где с ним работал полковник Карпов. Наняли для этого конспиративную квартиру. Карпов поручил своему агенту провести в квартире электропроводку. В нарушение правил работы с агентурой Петров получил право заходить в квартиру, когда там никого не было. Он заложил в диван, на котором обыкновенно устраивался жандармский полковник, взрывчатку, протянул провод через всю квартиру, а кнопку устроил с наружной стороны двери. Во время разговора с полковником Карповым Петров вышел как бы за папиросами — и нажал на кнопку. Незадачливый жандармский полковник взлетел на воздух.

В своем кругу Фрунзе и другие большевики говорили, что их бог миловал: среди них предателей нет. И ошибались.

Среди большевиков самым крупным осведомителем был Роман Вацлавович Малиновский. Его высоко ценил Ленин, сделал членом ЦК партии и депутатом Думы. Кто из большевиков мог предположить, что Малиновского завербовали после ареста?

Роман Малиновский родился в обедневшей дворянской семье. Жизнь у него была трудная. Когда разрешили профсоюзы, организаторская жилка сделала его, работавшего тогда токарем, секретарем крупнейшего в России союза металлистов. Его задержали в 1910 году в Москве за попытку создать нелегальную типографию. Завербовал его ротмистр Иванов, который заведовал социал-демократическим отделом Московского охранного отделения (это подробно описано в книге Исаака Розенталя «Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время»).

«При первом свидании я увидел прилично одетого рабочего, высокого роста, рыжеватого шатена с небольшими усами, с ликом скорее красивым, но слегка испорченным «рябинами», интеллигентски польского типа, — вспоминал жандармский офицер. — Малиновский производил впечатление заурядного фабричного рабочего, но из агентурных источников было известно, что он смелый и бойкий митинговый оратор и видный деятель фракции. Было решено попытаться склонить Малиновского работать в качестве секретного сотрудника».

Ротмистр поставил арестованного перед обычным в таких случаях выбором: либо он соглашается сотрудничать с полицией, тогда дело прекращается и он немедленно выходит на свободу, либо его судят, в таком случае жена и дети остаются без средств к существованию. Стандартный вербовочный прием удался.

«На допросе Малиновскому дали понять, что убежденности в его поступках как большевика нет и что в нем сквозит деятель, толкаемый на революционную работу лишь авантюризмом его натуры, денежным расчетом и желанием обрести ореол борца за народную свободу. Ему было также указано на не совсем устойчивое его прошлое и преследование по суду за присвоение чужой собственности».

— Я предполагаю следующее, — вспоминал работавший с ним офицер, — у Малиновского было уголовное прошлое. В молодости он попался на какой-то краже, да еще со взломом. Это прошлое он тщательно скрывал. Но оно могло помешать ему выплыть на большую дорогу при огласке.

Допрос затянулся до утра. Наконец после долгого разговора Малиновский выразил согласие. И тут же вышел на свободу. Чтобы не вызвать подозрений, охранному отделению пришлось отпустить и остальных задержанных вместе с ним членов большевистской группы.

Малиновскому поначалу платили 125 рублей в месяц, дали псевдоним «Портной». И тут его полицейским кураторам невероятно повезло. Большевики хотели ввести в состав ЦК партии хотя бы одного реального рабочего и остановились на кандидатуре Малиновского. Ленину нужны были помимо подпольщиков люди, способные работать легально и привлекать к большевикам рабочие массы.

Избирательный закон предусматривал вхождение в Думу шести рабочих. Социал-демократы сумели провести Малиновского одним из шести. В 1913 году в Думе образовалась самостоятельная фракция большевиков, возглавить ее поручили Малиновскому как получившему широкую известность рабочему трибуну.

Когда Роман Вацлавович стал депутатом Думы, то получил новый псевдоним — «Икс». Член ЦК Малиновский был ценнейшим источником информации для полиции. Но депутат-большевик Малиновский произносил с думской трибуны такие речи, которые наносили серьезный ущерб царскому режиму. Фактически с санкции полиции — он свои выступления показывал офицерам охранного отделения. Характерная черта спецслужб — ведомственный интерес важнее государственного…

В январе 1913 года заместителем министра внутренних дел был назначен Владимир Федорович Джунковский, бывший московский губернатор, имевший репутацию абсолютно порядочного человека. Он потребовал от своих подчиненных убрать Малиновского из Думы, чтобы не получалось, что секретный сотрудник произносит антиправительственные возмутительные речи. Он опасался скандала, который мог бы разразиться в случае разоблачения, и считал, что Малиновский приносит больше пользы большевикам, чем полиции. Осведомителю предложили пять тысяч отступного. Роман Вацлавович получил годовой оклад и уехал за границу.

После Февральской революции Чрезвычайная следственная комиссия, назначенная Временным правительством, обнаружила в полицейских архивах документы, подтверждавшие, что Малиновский был полицейским агентом по кличке «Портной». Фрунзе был потрясен открытием, как и другие большевики, хорошо знавшие Малиновского. После Октябрьской революции дело предателя рассматривал Революционный трибунал ВЦИКа, заседавший в Кремле. Судебное заседание продолжалось всего один день. Вечером недавнего члена ЦК Малиновского приговорили к смертной казни, ночью расстреляли…

Но мы опять заглянули вперед. А после первой русской революции основные кадры социалистических партий либо были арестованы, либо бежали из страны.

«Разоблачение агентов, — вспоминал занявший крупный пост в полиции Мартынов, — нанесло такой моральный удар по партии социалистов-революционеров и ее боевым конспиративным центрам, что они уже не смогли оправиться от него. Партия как таковая развалилась окончательно».

Охранные отделения остались без работы и стали ее себе придумывать. Генерал Джунковский увидел, что его подчиненные фальсифицируют дела: сами создают мнимые подпольные организации, а потом их ликвидируют, чтобы продемонстрировать эффективность своей работы.

«Одно время мода была такая — открывать тайные типографии, — возмущался Джунковский. — Сами устроят в охранном отделении типографию, а потом поймают и получают за это ордена. Вот относительно таких вещей я был немилосерден».

Начальник одного из жандармских управлений, ротмистр Леонид Николаевич Кременецкий, регулярно ставился в пример всему корпусу жандармов: вот молодец, каждый год арестовывает три-четыре типографии! А для его сослуживцев не было секретом, что Кременецкий через своих агентов устраивал эти типографии, давал им шрифт и деньги.