Александр Мясников - Александр III

27 января 1885 года новый документ был опубликован в «Правительственном вестнике». По этому указу великими князьями и княжнами, носящими титул императорских величеств, считались потомки императора по прямой линии, включая внуков. Правнуки же считались князьями императорской крови и получали титул величеств.

Таким образом, из среды царствующего дома впервые была выделена государева семья. Вместе с тем для пересмотра действующего «Учреждения об императорской фамилии» была назначена особая комиссия под председательством великого князя Владимира Александровича.

Известие о новом «Учреждении об императорской фамилии» вызвало бурную реакцию в семьях великих князей, которые посчитали, что «их хотят унизить». Тем не менее государь был непреклонен.

2 июля 1886 года было высочайше утверждено выработанное комиссией новое «Учреждение об императорской фамилии». В нем были четко проведены два положения: выделение государевой семьи и чрезвычайная бережливость в расходах из государственной казны, значительное сокращение содержания членов Императорского дома.

По новому закону великими князьями считались «только внуки императора, от которого они происходят». Правнуки же именовались «князьями или княжнами крови императорской» и получали титул не императорского высочества, а просто высочества, праправнуки же — титул светлости. Все великие князья награждались при крещении орденами Андрея Первозванного, Александра Невского, Белого орла и первыми степенями орденов Анны и Станислава. Князья крови императорской получали эти ордена только при совершеннолетии.

«Учреждением» были определены также гражданские права лиц императорской фамилии, касающиеся брака, малолетства и совершеннолетия, приобретения и передачи имуществ, наследства и обязанностей членов Императорского дома к императору. В частности, на содержание великих князей — сыновей царствующего императора до их совершеннолетия определялось для каждого в год по тридцать три тысячи рублей, которые отпускались из сумм государственного казначейства. Во всех остальных случаях суммы, предназначенные на содержание великих князей, отпускались из удельного ведомства. О рождении, вступлении в брак и кончине великих князей извещалось манифестами императора.

Александру III были близки и понятны русские поговорки: «Вся семья вместе, так и душа на месте»; «Дерево держится корнями, а человек семьей». Но знал он и другие: «Не будет добра, коли в семье вражда» и «В недружной семье добра не бывает».

Император высоко ставил семейные ценности и искренне считал, что многочисленная императорская семья должна служить примером для миллионов подданных. Он, нежно любивший свою мать, императрицу Марию Александровну, тяжело переживал связь отца с княжной Екатериной Михайловной Долгоруковой. Но терпимость в отношении отца вовсе не означала, что и другим родственникам позволено нарушать нравственные устои, афишировать свои связи и, более того, обзаводиться побочными семьями.

Достаточно прямолинейный по своей натуре, монарх не скрывал своих симпатий и антипатий. Государь был искренним человеком, и любая фальшь, ложь, неестественность претили ему.

У молодого императора были три дяди — братья его отца Александра II великие князья Константин Николаевич, Николай Николаевич и Михаил Николаевич. Наиболее скандальными и потому одиозными были проблемы в семьях первых двух — великих князей Константина Николаевича и Николая Николаевича.

Трения между наследником престола Александром Александровичем, будущим Александром III, и великим князем Константином Николаевичем назревали постепенно.

В августе 1848 года состоялось бракосочетание Константина Николаевича и принцессы Саксен-Альтенбургской, герцогини Саксонской Александры-Фредерики-Генриэтты-Паулины-Марианны-Елизаветы, в православии принявшей имя и титул великой княгини Александры Иосифовны. В императорском доме ее ласково звали Санни. В этом браке родилось шестеро детей.

Местом пребывания двора Константина Николаевича стал Большой дворец в Стрельне — имение на южном берегу Финского залива, которое подарил великому князю Николай I еще в 1831 году. Дворец в Стрельне получил название Константиновского. Наряду со Стрельней Константин Николаевич получил Мраморный дворец в Петербурге, Павловск, а также Ореанду в Крыму.

Великий князь был одним из образованнейших людей своего времени, владел европейскими языками, много читал, играл на нескольких музыкальных инструментах, часами музицировал на виолончели, фортепиано или органе, имел свои убеждения и взгляды. Он был почетным членом Петербургской академии наук, председателем Адмиралтейств-совета, Александровского комитета о раненых, Императорского Русского географического, Императорского Русского археологического, Императорского Русского музыкального обществ, состоял почетным членом Императорской медико-хирургической и Михайловской артиллерийской академий, а также Петербургского, Казанского, Дерптского, Киевского Святого Владимира университетов, Императорского Московского общества сельского хозяйства, Императорского Русского исторического общества, Православного Палестинского общества, других отечественных и иностранных обществ и шефом нескольких частей и подразделений.

Государственный секретарь Александр Александрович Половцев оставил такой портрет Константина Николаевича: «Он отличается несомненным умом, но его грубое с людьми обращение, постоянная желчность, неровность характера, а за последние годы открыто распутная жизнь отталкивали от него порядочных людей и лишали его деятельность тех плодов, кои она принесла бы несомненно, если бы в этом человеке было более доброго, простого, человеческого чувства».

Всем было известно, что великий князь Константин Николаевич длительное время состоял во внебрачной связи с балериной Анной Васильевной Кузнецовой, внебрачной дочерью великого трагика Василия Андреевича Каратыгина и танцовщицы. Обо всем этом Константин Николаевич рассказал своей супруге, призывая ее «соблюдать приличия».

Сергей Юльевич Витте писал, что великий князь «ездил со своей танцовщицей Кузнецовой и по России, и за границей совершенно открыто, к чему, конечно, император Александр III относился вполне отрицательно; достаточно хоть немного знать императора Александра III, чтобы понять, что он этого терпеть не мог».

По признанию А. А. Половцева, Константин Николаевич «гулял в Крыму и, встречая знакомых, старался знакомить их со своей танцовщицей Кузнецовой и при встрече говаривал: «В Петербурге у меня казенная жена, а здесь собственная».