Александр Мясников - Александр III

В эту самую родственницу князя и был влюблен будущий император.

Он увидел ее впервые год назад, весной 1864 года. Тогда он приметил среди окружения матери новую фрейлину.

Все знали, что основным преимуществом должности фрейлины — незамужней девушки благородного происхождения — была возможность выйти замуж. Ведь именно при дворе можно было «сделать партию», то есть найти наиболее выгодного, богатого и знатного жениха.

Живая и стройная княжна Мария Мещерская не принадлежала к числу привычных великосветских жеманниц. Несколько коротких разговоров и оброненных фраз сразу выдали в ней умную и начитанную барышню.

Он выяснил, что она родилась во Франции и переехала в Россию только в восемнадцать лет по причине смерти ее родителей. В Петербурге по протекции дальних родственников была представлена ко двору и получила заветный шифр фрейлины. Фрейлинским шифром был золотой вензель императрицы, усыпанный бриллиантами. Как и все фрейлины, Мария носила шифр на левой стороне груди.

Александр проникся сочувствием к «бедной сиротке».

Это она заставила его побороть неловкость и стеснительность и начать танцевать на балах. Она так прекрасно танцевала, что он не чувствовал с ней никакой неловкости. Ему казалось, что и у него самого прекрасно получается двигаться под музыку по натертому до зеркального блеска паркету Зимнего дворца.

К весне следующего, 1865 года он понял, что влюбился.

О чувствах Александра говорили его дневниковые записи:

«Что бы я дал за один поцелуй от нее. Были минуты, когда было недалеко до этого, но все-таки было нельзя, потому что В. А. или Владимир были там, хотя и не видели и не слышали, что мы делали. Когда мы христосовались, то эта минута была для меня каким-то сном, когда я прикасался губами к ее губам, почти к самым губам».

После смерти брата Мария стала ему еще дороже. С ней, как с самым близким другом, он делился своими чувствами в связи с тяжелой потерей. «Было бы невыносимо, если бы не М. Э.», — признался он в дневниковой записи.

Но был великосветский этикет, были условности, императорский двор, дворовые сплетни. И неписаные законы, которые, как известно, хуже писаных, так как их невозможно изменить. И он, и она это прекрасно понимали.

Их встречи проходили главным образом по вечерам у императрицы. При игре в карты Александр старался выбрать себе в партнеры именно Марию. Глаза молодых людей выдавали их взаимные симпатии.

Для всех все было ясно и очевидно. О пристрастиях цесаревича придворные доложили императрице Марии Александровне.

Мата вызвала для откровенного разговора и назвала поведение сына «не совсем приличным». Он признался матери, что Мари ему симпатична.

После этого разговора с матерью он понял, что надо еще сильнее скрывать их отношения от великосветского общества.

Поверенной тайн молодых людей стала фрейлина Александра Жуковская. Она передавала записки, стояла на часах во время их коротких «случайных» встреч на прогулках и выполняла прочие мелкие поручения.

Из «Полного послужного списка наследника цесаревича Александра Александровича»:

«1865 год

— Отправился с Государем Императором в село Ильинское Московской губернии 6 сентября.

— Вернулся — 10 сентября».

Дорога в Ильинское, построенная год назад, еще не успела прорезаться колеями экипажей.

Это было первое лето, часть которого императорская семья решила провести в новом имении. Мария Александровна приехала сюда раньше супруга и сына Александра, которого задержали лагерные сборы.

Имение Ильинское под Москвой, на берегу Москвы-реки, в трех верстах от Архангельского, Александр II приобрел лишь в минувшем году у князей Голицыных. И тогда же сразу приказал основательно перестроить.

Архитекторы справились с поставленной задачей в срок.

Прекрасно отстроенная усадьба была передана «в дар и управление Государыне Императрице Марии Александровне».

По приезде в Ильинское Александр узнал от управляющего, что ему предстоит остановиться в доме, именуемом «Не чуй горе». На вопрос, что бы это значило, управляющий показал документ, составленный императрицей по организации проживания семьи и гостей. И добавил, что государыня Мария Александровна принимала самое деятельное личное участие в благоустройстве Ильинского. Бумага гласила:

«Дома в усадьбе Ильинское распределить так:

1. Дворец — для Их величеств, великих князей Сергея и Павла Александровичей, великой княжны Марии Александровны, фрейлины А. Ф. Тютчевой, г-жи Сабининой, англичанки г-жи Струтон, флигель-адъютанта Д. С. Арсеньева, некоторых из комнатной прислуги.

2. «Не чуй горе» — на случай приезда наследника цесаревича или великих князей.

3. «Приют для приятелей» — для фрейлины баронессы Фредерикс 2-й, камер-фрау Тизенгаузен и камер-юнгфер при Ея величестве.

4. «Пойми меня» — для обер-гофмаршала графа А. П. Шувалова, графа А. В. Адлерберга 2-го, дежурного флигель-адъютанта и лейб-медика Гартман. В этом же доме должны были поместиться секретари и канцелярии этих особ.

5. «Миловид» — для шефа жандармов генерал-адъютанта князя Василия Андреевича Долгорукова, графа Ламберт, лейб-медика Карель, чиновников и фельдъегерей.

6. Военно-походная канцелярия — для генерала Кириллина, полковника Салтыкова и чиновников».

В первую прогулку по дорожкам имения Александр отправился вместе с матерью, которая была искренне рада его приезду.

Она рассказала и об истории этого имения. Название Ильинское государево село Лужское получило от старинной здешней церкви во имя Ильи Пророка, первоначально деревянной, а затем отстроенной в камне в 1735 году архитектором А. П. Евлашевым, учеником знаменитого Растрелли.

Поведала о том, что изначально село принадлежало боярскому роду Стрешневых, тех самых, которые были в прямом родстве с династией Романовых: женой первого Романова — царя Михаила Федоровича и матерью Алексея Михайловича, отца Петра I, была Евдокия Лукьяновна Стрешнева. Затем имение перешло к графу Александру Ивановичу Остерману-Толстому.

Это он, Александр Иванович, в память о героях Бородинского сражения решил высадить здесь сорок пять тысяч шестьсот деревьев. При интервале между соседними липами около полутора метров аллея должна была протянуться на семнадцать верст. Узнав о столь патриотическом начинании соседа по усадьбе, графу стал помогать князь Николай Борисович Юсупов, высаживая деревья навстречу ему от своего Архангельского. Так появились вековые липы по обе стороны дороги.

Поразило цесаревича и то, что здесь жил и творил известный писатель Иван Иванович Лажечников, который был одно время адъютантом у графа Александра Ивановича Остермана-Толстого. Исторические романы Лажечникова, как и романы Загоскина, разбудили в Александре первое движение любви к Отечеству и национальную гордость.