Александр Мясников - Александр III

Именно на войне у цесаревича возникла убежденность в необходимости для России мирного государственного развития. «Я рад, что был на войне, — говорил позже Александр III, — и видел сам все ужасы, неизбежно связанные с войной, и после этого я думаю, что всякий человек с сердцем не может желать войны, а всякий правитель, которому Богом вверен народ, должен принимать все меры для того, чтобы избегать ужасы войны, конечно, если его (правителя) не вынудят к войне его противники, тогда грех, проклятие и все последствия этой войны пусть падут на головы тех, кто эту войну вызвал».

Санкт-Петербург встретил цесаревича февральской метелью и, как всегда, заполненным многолюдьем Невским проспектом. Карета подъехала по Невскому проспекту к Аничкову мосту, и на противоположном берегу Фонтанки словно вырос Аничков дворец. В нем светились домашним теплом и уютом окна.

Возвращение Александра Александровича стало в семье настоящим праздником. Он вновь мог обнять любимую Минни и родных сынишек — Николая и Георгия; взять на руки малышку Ксению, которая за эти долгие месяцы, казалось, забыла отца и с удивлением смотрела на улыбавшегося большого бородатого дядьку.

Жизнь в милом Аничковом дворце быстро вошла в привычный ритм. Возобновились домашние концерты, любимые цесаревичем вечера в кругу домашних, вновь случались выезды в театры. Но была одна сторона жизни, которая огорчала и Александра Александровича, и Марию Федоровну. Это была ставшая широко известной история взаимоотношений императора, отца цесаревича, и Екатерины Михайловны Долгоруковой.

Из-за этой истории в Зимнем дворце были нововведения. И они коробили душу.

Император отвел княжне Екатерине Долгоруковой на третьем этаже дворца три большие комнаты, точно соответствовавшие его личным покоям во втором этаже. Помещения на втором и третьем этажах были соединены винтовой лестницей. По сути, Александр II завел вторую семью. Всем было известно, что княжна не раз сопровождала императора в Крым, в Ливадию, останавливаясь на частной даче. Отношения царя с княжной перестали быть секретом, весь двор лишь соблюдал нормы приличия.

Императрица занимала покои на втором этаже, смежные с комнатами мужа. Конечно же, она вскоре узнала о странном и оскорбительном соседстве на третьем этаже.

Цесаревич нежно любил мать, порой сильно негодовал из-за всего происходящего в Зимнем дворце, но говорить с отцом на тему появления Долгоруковой не мог. И сын, и невестка как могли поддерживали императрицу, которая уже не принимала участие в жизни двора.

Минни особенно близко сошлась с императрицей во время войны, когда по примеру Марии Александровны стала уделять много внимания благотворительности и Красному Кресту. Являясь высочайшей покровительницей Красного Креста, императрица тратила огромные суммы на благотворительность. Во время войны она отказалась даже шить себе новые платья и все сбережения отдавала в пользу вдов, сирот, раненых и больных. Вместе с невесткой она от имени Красного Креста отправляла на фронт врачей и госпитальные вещи, подарки воинам.

Последние годы туберкулез, которым Мария Александровна заболела в 1872 году, обострился. К этому добавилось и сильное нервное истощение. Врачи говорили, что состояние здоровья Марии Александровны ухудшилось, в том числе и из-за покушений на императора, которые заставляли императрицу постоянно жить в страхе за жизнь мужа. Она много лечилась в Германии и Франции, вела достаточно уединенный образ жизни.

В высшем свете слухи по поводу связи государя с Долгоруковой росли как грибы после дождя. Одни осуждали императора за «старческую слабость», другие пытались использовать ситуацию, действуя через Долгорукову, имевшую огромное влияние на монарха.

Марию Александровну терзали горе и тяжкий недуг. Но она находила в себе силы сохранять самообладание.

В это время Александр II все больше и все чаще поручает цесаревичу текущие государственные дела. Наследник принимает активное участие в совещаниях правительства и оказывает существенное влияние на ход внутренней политики.

А проблем хватало: экономические, социальные, политические. Последствие гигантских расходов на войну, дипломатическое поражение на Берлинском конгрессе, активизация радикального народнического движения.

Призывы радикалов к «черному переделу», создание «Народной воли», студенческие выступления, серия покушений на представителей высшей администрации накалили внутриполитическую обстановку в стране. Все это вынудило правительство принять закон «О временном подчинении дел о государственных преступлениях против должностных лиц в ведение военного суда, установленного для военного времени», упразднить Особое присутствие Правительствующего сената, а затем обратиться к обществу с призывом о помощи в борьбе с крамолой. Но волна терроризма не стихала.

Как Александр Александрович ни старался после возвращения домой забыть о минувшей войне — она постоянно напоминала о себе.

Прошло совсем немного времени, и цесаревич возглавил общероссийское движение по созданию так называемого народного Добровольного флота. О том, что государство не может существовать без флота, он убедился во время Русско-турецкой войны. Тогда и речи не могло идти о том, чтобы дать туркам отпор на море. И это Россия, ставшая еще во времена Петра I морской державой и прославившаяся именами великих флотоводцев!

Причиной возникновения движения стала очередная военная угроза — враждебные действия Англии. Англичане не хотели признавать положения Сан-Стефанского договора между Россией и Османской империей и ввели в Мраморное море большую эскадру. Это был настоящий шаг устрашения. Британский флот стал реальной угрозой фактически беззащитному русскому Причерноморью.

Парижский мирный договор 18 марта 1856 года, навязанный России после Крымской войны Англией и Францией, практически запрещал иметь флот на Черном море. Даже после того, как Пруссия разгромила Францию и 1 октября 1871 года Россия отказалась выполнять статьи Парижского мира, на Черном море не появилось ни боевых кораблей, ни верфей, где бы их могли построить, ни железнодорожной сети.

Чтобы не раздражать Англию и Францию, в 1869 году контр-адмирал Андрей Александрович Попов предложил под видом плавучих батарей построить два круглых броненосца, которые в народе сразу же окрестили «поповками». Морское ведомство восприняло этот проект всерьез. Кое-кто шутил, что к таким курьезам, как Царь-пушка, никогда не стрелявшая, и Царь-колокол, никогда не звонивший, прибавились два абсолютно бесполезных круглых судна. Других же боевых судов на Черном море Россия не имела. В одном из писем Константину Петровичу Победоносцеву наследник заметил: «Морское министерство не желает обращать внимания на хорошие суда, а исключительно занялось погаными поповками и сорит на них русские миллионы десятками».