Александр Ужанов - Калашников

Так и с нами будет, когда мы песка привезем с Кубы».

Рядом с Калашниковым пыталась прошмыгнуть ящерица, но конструктор ее ловко и аккуратно прижал к песку хворостинкой.

— Ящериц не боюсь. Но и в руки их брать не следует — подальше от греха. Мы ведь не знаем, как они себя поведут. Может, они яд какой выпустят? Мне рассказали, что на Кубе много всяких интересных насекомых есть. Например, «черная вдова» — паук, но не ядовитый; «кукарача» — черные тараканы с крылышками, летают. Говорят, вечером их можно увидеть.

По вечерам после ужина, который всегда проходил в дружеской обстановке, Калашников прогуливался по утопающему в зелени отелю. Его команда была рядом. И казалось, нет предела лиризму и поэтическому настроению Михаила Тимофеевича. В его памяти всплывал то Ломоносов с его открытой бездной, полной звезд и тьмы, то Некрасов с его горемычной старушкой Ненилой из «Забытой деревни», то Лермонтов.

Менял тему и ставил своим собеседникам в пример оправданную жесткость российских правителей от Петра I до Сталина.

— Вот как-то говорит Рябушинский Петру I: «Великий государь, не знаю, что и делать, как уже наказывать, но лес мачтовый воруют». Поинтересовался Петр, сколько стоит веревка, и приказал в местах, где кончается мачтовый лес, ставить виселицы. Потом распорядился: кто будет пойман на воровстве — того вешать без суда и следствия. Строгость нужна, разболтанность ни к чему хорошему не приведет.

За каждой историей из прошлого, которых Михаил Тимофеевич знал огромное количество, проглядывала какая-то внутренняя тревога, обнажались глубокие и еще невысказанные переживания за судьбу его собственной страны, любимой России. И по тому, как вспоминались Калашникову стихи и легенды, с каким настроением они произносились, чувствовалось, что он пытается нащупать обрывки двух разных нитей, оставшихся от России царской, дореволюционной и от России советской. Калашников понимал, что обнаружить эти два окончания — лишь половина задачи. Другая половина значительно тяжелее. Он мучительно думал, как же к этим оголенным, обрубленным нервам Отечества пришить нерв третий — принадлежащий России нынешней…

В парках Варадеро рождалась новая книга М. Т. Калашникова. По обрывкам отдельных фраз, по тому, как Михаил Тимофеевич порой «уходил в себя», чувствовался процесс творчества, напряженная работа мысли. Он боялся незаметно для самого себя разбросать и потом не собрать в одном месте мысли, слова, боялся выплеснуть очередного ребенка, которому уже было подобрано имя: «Все нужное просто».

Тихие вечера Варадеро. С какой теплотой их потом будет вспоминать конструктор. И то, как по-новому звучала в его сердце популярная кубинская мелодия «Гуантанамеро», написанная композитором и певцом Хосеито Фернандесом.

— Удивительная страна, великолепный, потрясающий национальный лидер, патриотичный, с необыкновенным чувством юмора народ.

Рассказывают, как-то Фидель Кастро после пятичасового выступления на одной из встреч с молодежью произнес слова назидания:

Почанго но (гулянке — нет).

Трабанга — си (работе — да).

А когда молодые люди вышли на улицы, то начали скандировать обратное:

Почанго си.

Трабанга но.

Да, молодежь, она уже другая, что здесь, что в России. Но и общее у нее есть — любовь и преданность Родине. Это — в генах!

Калашников представил на миг находящийся в восточной части Кубы концентрационный лагерь под видом американской военно-морской базы Гуантанамо. И спросил себя: как может жить человек с костью, застрявшей в горле? Надолго ли его хватит? Надолго ли?

От вопроса к вопросу, от мысли к мысли продвигался Калашников. И не было, казалось, ему полного отдыха от самого себя, своей ищущей, неугомонной натуры. И все же, как и в России, он мог полностью забыться только на природе.

20 апреля был выход в Карибское море на прогулочной лодке под названием «Карденас». Его организовал новый знакомый Калашникова В. Ф. Жаров. Интересной судьбы человек. Родом из города Гвардейска Ставропольского края. Рос без отца. Поступил в Качинское высшее авиационное училище, но так его и не окончил. В 1979–1981 годах служил в батальоне учебно-боевых танков в Шалях Чеченской Республики. Затем в Норильске учился в индустриальном институте. Позднее занялся бизнесом. Создал предприятие по сбыту компьютеров. Занимался реализацией «жигулей». За один автомобиль «Лада» бартером выходило три тонны нефти. Позже стал официальным представителем АвтоВАЗа в Латинской Америке, жил на Кубе. Испанский язык изучил уже в стране. Жаров как-то быстро сошелся с Калашниковым, в том числе и на почве общих пристрастий: он ведь был когда-то старшим инструктором по вождению легких танков.

— На Кубе еще много танков Т-34 осталось. Я на них такие вещи выделываю, — откровенничал Жаров.

— Я знаю, что Т-34 еще не сняты с вооружения на Кубе. Мне начальник Генштаба рассказал, что они пушку на нем 85-мм калибра поставили, сделали танк более мобильным. Да, техника совершенствуется. Это не то, что я до войны эксплуатировал в танковой учебке под Стрыем — БТ-6 и БТ-7. Т-34 я только на войне познал.

День прошел интересно и как-то незаметно. Рыбачили в десяти милях от Багамского пролива. До Флориды было рукой подать, каких-то 180 миль.

С азартом ловили на удочки, в основном окуня и тунца. Михаил Тимофеевич поймал чернь килограмма на три — это такая смешная рыба в конопушках. Ромку поймали — потешная, с желтым ртом, хрюкает как поросенок.

Жаров и его коллега из Москвы Тарас Шевченко, которому уже не раз приходилось рыбачить здесь, зажигательно и, дополняя друг друга, рассказывали про обитателей здешнего моря. От них делегация узнала о существовании куба-рыбы, кахисото с огромными зубами, а также маленькой летучей рыбки, которая взлетает над водой до трех метров и может планировать над поверхностью моря кряду метров пятнадцать. Причем рассказ сопровождался показом, а это всегда впечатляет.

Рядом с лодкой проплыла барракуда — морская щука, распространенная в водах Центральной Америки. Это хищник из семейства акул. Питается исключительно рыбами. В Карибах она ядовитая. А в Атлантике ее едят, говорят, мясо вкусное. Появляется на малых глубинах, а также вблизи берегов. Были случаи нападения барракуд на купающихся людей.

Хорхе, матрос «Карденаса», изловчился и огрел барракуду веслом по голове. Еле втащили акулу в лодку, чуть было не перевернув ее.

Жаров рассказал, что возле акул всегда есть рыбы-прилипалы. Они кормятся возле хищника, тем и живут. Невольно напросилось сравнение, касающееся некоторых людей, которые домогаются расположения Калашникова. Много в последнее время у него находится «родственников», особенно в Казахстане. Ну словно дети капитана Шмидта у Ильфа и Петрова. Калашникову пишут письма ветераны, которые якобы служили с ним в одном полку, пишут сыновья тех, с кем работал в Матае на железнодорожной станции. Естественно, обращаются с разными просьбами.