Петр Люкимсон - Саладин

Королева Сибилла, настаивавшая на том, что Ашкелон пал только потому, что она приказала его жителям сдать город, вскоре после этого потребовала от Салах ад-Дина сдержать слово и отпустить из плена ее мужа Ги де Лузиньяна. Наконец в июле Салах ад-Дин согласился, но при этом он взял с Гвидо клятву, что тот, во-первых, уплывет за море, а во-вторых, никогда больше не войдет в Палестину, неся на себе меч.

Гвидо такую клятву дал, но, разумеется, и не думал ее выполнять. Точнее, он придумал способ, как ее обойти. Позже он велел передать Салах ад-Дину, что пересек пролив, отделяющий Тартус от островка Руад, и таким образом уплыл за море, а когда возвращался, то его меч висел на ленчике седла, то есть он сам его не нес. С тех пор Ги де Лузиньян носил меч именно так.

На самом деле за морем чете де Лузиньян делать было просто нечего. Там, во Франции, Ги ле Лузиньян стал бы никем, в лучшем случае обычным рыцарем, ищущим покровительства крупного феодала, а здесь он был королем Иерусалимским (формально этого титула его никто не лишал). В этом качестве Ги направился в Тир, но правитель города Конрад Монферратский запретил открывать ему ворота, а горожане осыпали его со стен насмешками и оскорблениями и бросали в него навозом.

В сопровождении небольшой свиты королевская чета несолоно хлебавши направилась из Тира в Триполи. И вот тут Ги де Лузиньян, до того не блиставший никакими талантами, проявил себя поистине как умелый организатор и способный лидер. В течение всей осени и зимы он собирал по окрестностям армию, напоминая всем, что он — король и ему обязаны подчиняться. Продвигаясь от деревни к деревне, от замка к замку, он собирал оставшихся не у дел рыцарей; иногда уговорами, а иногда и силой мобилизовал крестьян; а также убедил встать под свои знамена тамплиеров и госпитальеров. Затем к нему присоединились и начавшие прибывать в Святую землю первые отряды крестоносцев — те, кто оказался как бы вне общего потока, армий Фридриха, Филиппа Августа и Ричарда, а добрался сюда первым, движимый истинным религиозным рвением. В первую очередь это были рыцари короля Сицилии Вильгельма II Доброго — первого из государей Европы, кто взялся за оружие.

Средневековые хроники, желая подчеркнуть героизм короля Ги де Лузиньяна, утверждают, что под его началом было всего 200 рыцарей. Однако исламские источники настаивают, что Ги удалось собрать не менее десяти тысяч человек.

Обе эти цифры вызывают сомнение. С одной стороны, о том, чтобы совершить то, что совершил летом 1189 года Ги де Лузиньян с двумястами рыцарями, нечего было и думать. С другой стороны, если бы у него и в самом деле была десятитысячная армия, то он бы начал штурм Акко, едва оказавшись под его стенами. Но те же источники утверждают, что Ги не решился на такой шаг, так как в его армии было вдвое меньше воинов, чем в гарнизоне Акко. Такое утверждение уже вызывает доверие, и исходя из него, можно предположить, что армия Ги насчитывала не более пяти тысяч человек.

При этом, правда, следует учитывать, что ему удалось заручиться поддержкой пизанцев, и те — в обмен на обещание выдать им торговые привилегии на Святой земле — предоставили в распоряжение Ги де Лузиньяна флот.

С этими силами летом 1189 года король Иерусалимский и появился в Нижней Галилее, в окрестностях Акко. Салах ад-Дин, как помнит читатель, был в те дни занят осадой Бофора и миссионерскими беседами с Рено Сидонским. Таким образом, на стороне Ги оказался один из главных залогов победы — эффект внезапности.

Точкой отсчета боевых действий Третьего крестового похода, видимо, следует считать 3 июля 1189 года, когда большой отряд крестоносцев перешел мост, отделяющий земли Сидона (находившиеся в руках мусульман) от земель Тира, что было грубым нарушением соглашения, заключенного между Салах ад-Дином и Конрадом Монферратским.

Так как Салах ад-Дин находился относительно неподалеку, то узнав о вторжении на «территорию ислама», он решил лично возглавить отпор. Правда, когда он прибыл к мосту, выяснилось, что все уже кончено: пограничный отряд мамлюков успешно отбил нападение. Со стороны франков потери составили несколько десятков убитых и раненых — не считая тех, кто упал в реку и утонул. Мамлюки потеряли только одного человека, и Баха ад-Дин сохранил его имя для истории: Айбек аль-Ахраш. Будучи прижатым врагами к скале, он отбивался мечом до последнего и, прежде чем погибнуть, успел убить нескольких франков.

Следующее столкновение произошло спустя всего два дня, и на этот раз его зачинщиками стали мусульмане. В тот день, 5 июня, Салах ад-Дин решил провести рекогносцировку местности и осмотреть весь участок границы между Тиром и Сидоном.

Он хотел выехать к границе один, без сопровождающих, но по настоянию эмиров за ним последовал довольно большой отряд, состоящий как из пехотинцев, так и конницы. Несколько раз Салах ад-Дин оборачивался назад и приказывал своему конвою покинуть его, угрожал даже поколотить воинов, но они прекрасно знали, что есть приказы, которые надо выполнять неукоснительно, а есть такие, невыполнение которых султан с легкой усмешкой простит. Приказ оставить его в покое и вернуться домой был как раз из числа последних.

Дальше, видимо, следовавший за Салах ад-Дином отряд разделился, и большая группа пехотинцев, заметив на противоположном берегу реки отряд франков, начала обстреливать их из луков, а затем, охваченная военным азартом, перешла через мост и вступила в рукопашную. Салах ад-Дин был в это время на другом участке границы и ничего не знал о завязавшемся бое. Между тем и численное превосходство, и военная удача были на этот раз на стороне франков: лишь несколько бойцов спаслись и, добравшись до Салах ад-Дина, рассказали, что произошло. 180 мусульман были убиты, еще пара десятков попала в плен. Франки тоже понесли потери, но всё же куда меньшие.

Прошло еще несколько дней — и пограничная разведка донесла, что христиане собирают значительные силы неподалеку от Тирского моста. Салах ад-Дин немедленно созвал большой совет эмиров, на котором было решено, что не следует позволять врагу ступить на мусульманскую территорию, а лучше нанести упреждающий удар.

13 июля Салах ад-Дин с большим отрядом выступил в поход, но когда авангард его армии подошел к границе, выяснилось, что биться не с кем: вся армия крестоносцев ушла в Тир и заперлась за стенами города. Размышляя над причинами такого демарша противника, Салах ад-Дин пришел к выводу, что, так же как во время его молодости в Египте, франки решили нанести удар не с суши, а с моря и в этом случае их целью должен был стать Акко.

Поняв это, он немедленно направился в город, чтобы проверить, как идут работы по усилению укреплений города, и поторопить с их завершением. Забегая вперед скажем, что Салах ад-Дин необычайно точно определил место будущего главного удара крестоносцев, что еще раз свидетельствует о его огромной воинской интуиции и аналитическом уме, способном проникать в планы противника. Другое дело, что далеко не всегда он на основе правильных выводов принимал правильные решения.