Петр Люкимсон - Саладин

Если верить Баха ад-Дину, потери мусульман в этом бою были ничтожны, в то время как среди христиан счет убитыми шел на тысячи.

«В самом деле, этот день для неверных был полон горечи, — писал Баха ад-Дин. — Разные источники приводят разные сведения касательно числа погибших неверных: кто-то называет цифру восемь тысяч, другие — семь. Сам я видел пять рядов тел, тянувшихся от лагеря аль-Адиля до самого лагеря неприятеля. Я встретил образованного человека, одного из наших воинов, который ходил по этим рядам, подсчитывая мертвых, и спросил, сколько он насчитал. Он ответил: «Пока что четыре тысячи шестьдесят». К этому времени он закончил подсчет трупов в двух рядах и занимался подсчетом их в третьем ряду, но в тех рядах, которые ему еще предстояло пройти, мертвые тела лежали еще плотнее. Эта среда стала днем самой блистательной победы, которую только мог одержать Ислам» (Ч. 2. Гл. 74. С. 212).

К концу этого дня в лагерь Салах ад-Дина прибыл гонец от Ги де Лузиньяна, предложивший прислать к ним посольство для ведения переговоров если не о мире, то хотя бы о перемирии.

У стен Акко наступило затишье, которое, увы, длилось недолго.

Переговоры были прерваны уже через несколько дней, когда к Акко с несколькими кораблями, на которых находились тысячи воинов, огромным запасом продовольствия, оружия и всего прочего подошел граф Шампани Анри де Труа, он же Генрих II Шампанский.

Его приезд позволил возобновить морскую блокаду Акко и вдохнул новые силы в осаждающих. Теперь в лагере крестоносцев стали планировать внезапное ночное сражение, о чем лазутчики тут же донесли Салах ад-Дину. В ответ султан прибегнул к излюбленной тактике: дал указание своей армии отойти как можно дальше от лагеря противника, чтобы выманить его на открытую местность, оставив на прежних позициях лишь тысячу воинов.

Однако, по всей видимости, именно Генрих Шампанский убедил командование кампании отказаться от этих планов и сосредоточиться на взятии Акко, на постройке новых баллист. Уже в начале августа баллисты были установлены и начали непрерывную бомбардировку города огромными камнями. Правитель Акко Каракуш Баха ад-Дин и командующий его обороной эмир Хусам ад-Дин поняли, что если такие обстрелы продолжатся, они сломят дух осажденных, и решили предпринять вылазку для уничтожения этих орудий.

Успех этой операции обеспечила ее внезапность: осажденные распахнули сразу несколько ворот и стремительным наскоком ворвались на позиции франков. От неожиданности те побежали, бросив баллисты на произвол судьбы, и пока шел бой, мусульмане успели их сжечь дотла, после чего вернулись в город, ведя за собой пленных. Баха ад-Дин пишет, что среди пленников был какой-то видный христианский военачальник, так как, не найдя его среди убитых, франки стали выяснять его судьбу, но при этом упорно отказывались назвать его имя. Опасаясь, что только ради освобождения этого пленника христиане пойдут на приступ, осажденные казнили пленника и сбросили его труп со стены. Увидев тело этого воина, христиане посыпали голову землей и опустились на колени для молитвы, что свидетельствовало о том, насколько значимой была для них эта потеря.

С того дня десанты за стены города стали регулярными, и каждый раз мусульмане убивали и уводили всех, кто подворачивался им под руку. Однако и франки не сидели сложа руки: граф Шампанский выделил 1500 золотых монет (колоссальную по тем временам сумму) на строительство новой гигантской баллисты, обладающей куда большей дальностью метания камней и потому расположенной довольно далеко от крепостных стен — в месте, до которого до сих пор участники вылазок добираться не рисковали. Тем не менее в ночь на 17 сентября большая группа воинов смогла подобраться к этой баллисте и поджечь ее, и дальше огонь перекинулся на стоявшую неподалеку другую баллисту, меньшего размера. Гибель баллист, на которые они так рассчитывали, казалось, парализовала волю франков, даже не пытавшихся захватить горстку пришедших из Акко храбрецов, и все они благополучно вернулись в город.

Кроме того, осажденные успешно сжигали баллисты, выпуская по ним стрелы из больших арбалетов, наконечники которых были раскалены или обернуты паклей, пропитанной горючей смесью.

И все же, несмотря на эти успехи, дела внутри Акко шли все хуже и хуже. Крестоносцам, наконец, удалось перекрыть узкий коридор, по которому осажденные могли связываться с армией Салах ад-Дина; с моря крепость была также полностью блокирована, и в городе начинался голод.

Для того чтобы доставить туда какую-то весточку и, уж тем более, продовольствие, приходилось идти на всевозможные уловки, одна из которых была использована в начале сентября 1190 года.

Группа мусульман снарядила в Бейруте большой корабль, погрузив на него 400 мешков с зерном, несколько сотен баранов, сыры, лук и другую провизию и решила прорваться в Акко. Чтобы сбить франков с толку, эти люди пошли на немалые жертвы: они установили на корабле кресты, погрузили на верхнюю палубу несколько свиней, считающихся у евреев и мусульман нечистыми и запрещенными в пищу животными, а также сбрили бороды и надели европейские одежды, после чего направились к осажденному Акко.

Уловка сработала: франки приняли их за своих. Правда, уже на самом подходе к Акко к мусульманским морякам подошли патрульные лодки и спросили, куда они направляются.

— В Акко! — честно ответили моряки.

— Но там же сарацины! — недоуменно заметили патрульные.

— Как, вы хотите сказать, что до сих пор не захватили город? — последовал вопрос.

— Нет, — ответили им. — Все еще нет…

— Хорошо, тогда мы доставим продовольствие в наш лагерь, а вы предупредите о том, что Акко еще не пал, идущий за нами корабль, — предложили мусульмане.

Так как сзади в это время действительно шел корабль с провиантом и новой партией воинов из Европы, то патруль направился к нему, а моряки из Бейрута, воспользовавшись попутным ветром, беспрепятственно вошли в гавань и передали груз осажденным.

Рассказывая о том, как непросто было сообщаться с оказавшимся в полной блокаде городом, Баха ад-Дин отдает дань памяти отважному юноше по имени Иса, который по ночам регулярно добирался до Акко вплавь, бесстрашно проплывая под самым носом франков и подныривая под их суда. В один из таких рейсов в сентябре 1190 года он нес на себе связку писем для защитников города и три кошеля с тысячью золотых монет каждый. Однако голубь, который должен был, как обычно, сообщить о его прибытии, на этот раз не вернулся, и в мусульманском лагере поняли, что отважный пловец погиб. Спустя несколько дней защитники города обнаружили выброшенное к стенам тело юноши и, осмотрев его, нашли завернутые в промасленный шелк письма и деньги. Таким образом, даже мертвым Иса исполнил свой долг и доставил доверенную ему почту.