Петр Люкимсон - Саладин

25 июня в лагерь Салах ад-Дина, наконец, начало прибывать давно ожидаемое подкрепление. Появился отряд из Синджара, за ним — большие отряды из Мосула и Египта. Таким образом, силы двух армий почти сравнялись, и крестоносцы стали утрачивать то численное превосходство, которое приобрели благодаря подходу армии Ричарда. Но вопрос заключался в том, как помочь измотанному, находящемуся буквально на последнем издыхании гарнизону Акко, и вот на него ответа у Салах ад-Дина пока не было. Теперь он и в самом деле предпочитал начать переговоры с Ричардом, но хотел вести их с позиции силы, блефуя и ни в коем случае не показывая, что у него не осталось иного выхода, кроме сдачи города.

Мусульмане тем временем повадились совершать по ночам разбойничьи вылазки в лагерь франков и захватывать пленников. Проникая в кромешной тьме в шатры, они приставляли к горлу спящего кинжал и, показывая знаками, что достаточно одного звука — и ему перережут горло, уводили пленника к себе в лагерь.

В конце июня в ставку Салах ад-Дина снова прибыл тот же парламентер, что и в первый раз, и вновь сообщил, что его король желает встретиться лично с Салах ад-Дином. На этот раз с гонцом говорил брат султана аль-Малик аль-Адиль, и в ходе беседы была достигнута договоренность о том, что Салах ад-Дин и Ричард встретятся на равнине между двумя лагерями — каждый в окружении отряда личной гвардии и каждый со своим переводчиком.

Посланник Ричарда был вполне доволен этим результатом, пообещав, что в самое ближайшее время вернется, чтобы согласовать точное место и время встречи. Однако час проходил за часом, день за днем, а парламентер все медлил с возвращением. Дело было не только в болезни Ричарда (он уже начал выздоравливать, но еще не совсем оправился), но и в том, что само известие о предполагаемой встрече Ричарда с Салах ад-Дином было воспринято многими лидерами крестоносцев в штыки. С их точки зрения, судьба Акко была решена, падение города было делом нескольких дней и говорить с «неверными» о чем-либо уже не имело смысла.

Тем не менее Ричард решил показать, что как главнокомандующий он не потерпит неповиновения, и спустя несколько дней направил к Салах ад-Дину посла со следующим письмом:

«Не верьте слухам, распространяющимся относительно причин отсрочки встречи с моей стороны: лишь я один отвечаю за свои действия, я — хозяин собственных поступков, и никто не может меня принудить. Однако в течение последних нескольких дней я не мог заниматься никакими делами по причине моей болезни; только из-за нее мне пришлось отложить нашу встречу. Согласно обычаю оказавшиеся рядом друг с другом короли обмениваются подарками и дарами. У меня есть дар, достойный того, чтобы его поднесли султану, и я прошу разрешения прислать его» (Ч. 2. Гл. 108. С. 271).

Аль-Адиль ответил на это, что его брат готов принять дар от английского короля при условии, что тот примет от него равноценный подарок, а затем поинтересовался, что именно Ричард собирается прислать в дар Салах ад-Дину.

— Нашим даром могли бы стать великолепные соколы, но сейчас, из-за нехватки пищи, они слабы и неважно выглядят. Вот если бы вы прислали нам несколько кур, которых можно было бы им скормить, то после этого таких птиц было бы не стыдно поднести султану, — ответил посол.

— Так я не понял, кому нужны куры — соколам или чтобы сварить бульон для вашего больного короля?! — не без сарказма ответил аль-Адиль.

— А какой, по-вашему, дар возвеселил бы сердце Салах ад-Дина? — спросил посол, делая вид, что не замечает издевки своего собеседника.

— Не мы пришли к вам, а вы пришли к нам, так что если у вас есть что сказать, то говорите, а если вы хотите сделать дар, то делайте! — ответил Салах ад-Дин.

Прошло еще несколько дней, прежде чем все тот же франкский дипломат снова появился в лагере Салах ад-Дина, и на этот раз с подарком — мусульманином из Египта, попавшим в плен к крестоносцам. Султан оказал почет и освобожденному пленнику, и посланнику, одарив последнего дорогими одеждами.

С тех пор этот дипломат стал часто появляться в лагере, но вопрос о личной встрече Салах ад-Дина и Ричарда больше не поднимался; переговоры велись ни о чем. Вскоре Салах ад-Дин понял, что гость попросту использует эти встречи, чтобы выведать, какие настроения царят в среде сарацин, а заодно и осмотреть саму ставку, чтобы прикинуть, какими силами располагает враг. Но и аль-Адиль извлекал из этих бесед немало полезных сведений, так что «переговоры» было решено продолжить.

Дни мусульманского гарнизона Акко к этому времени и самом деле были уже сочтены.

2 июля за стенами Акко забили в барабаны, извещая о начавшемся штурме города. Салах ад-Дин в ответ предпринял атаку на позиции врага, снова весь день метался между своими частями, призывая их идти в бой «за ислам», но выставленный Ричардом на валах заслон отбил все их атаки. Салах ад-Дин был настолько захвачен командованием атакой, что в течение всего дня не только не притронулся к еде, но и забыл выпить предписанное ему врачом лекарство.

Наутро он вновь приказал бить в барабаны, оповещая армию о том, что ей снова придется пойти в бой, и в это время ему доставили новое письмо из Акко.

«Мы доведены до такой крайности, что у нас нет иного выхода, как сдать город, — говорилось в нем. — Если завтра, в 8-й день, вы ничего не сделаете для нашего спасения, мы предложим капитуляцию и не будем выдвигать никаких условий, кроме сохранения нам жизни».

Это письмо окончательно выбило Салах ад-Дина из равновесия. На этот раз ему уже не удалось сохранить обычного хладнокровия. Точнее, многие в его окружении заметили, как после прочтения послания кровь отлила от его лица, он побледнел, и ему явно сделалось дурно. Терзающая его тело болезнь, по всей видимости, напомнила о себе в эти мгновения с новой силой, а когда он снова пришел в себя, то стал усиленно молиться, умоляя Аллаха о помощи.

Что ж, он и в самом деле сделал все что мог для сохранения Акко в руках мусульман. Возможно, если бы ему удалось значительно увеличить армию, то ситуацию можно было бы переломить, но Салах ад-Дин понимал, что подкрепления взять больше неоткуда.

Тем не менее на следующий день он снова послал армию в атаку в надежде прорваться в лагерь христиан. И снова оставленная на валах у рвов защита продемонстрировала подлинный героизм. Один из христиан в одиночку удерживал целый участок рва, бросая огромные камни на головы подступающих мусульман. Он продолжал стоять даже после того, как в него вонзились десятки стрел — пока в него не была брошена бутыль с горящей нефтью и он сам не обратился в живой факел. Баха ад-Дин сообщает также, что среди защитников рва была некая «женщина, закутанная в зеленую накидку», которая вела по мусульманам необычайно меткий огонь из лука. В конце концов «снайпершу» удалось сразить, и когда Салах ад-Дину принесли лук, из которого она стреляла, «он был изрядно поражен».