Ирина Стрелкова - Валиханов

Расстановка сил все больше прояснялась. Кепесары пришлось воевать не столько с русскими, сколько с казахами, которые отказывались примкнуть к мятежу. А русские отряды не спешили с поимкой Кенесары. Военное начальство затягивало кампанию, потому что ему было выгодно кормить солдат дорогим провиантом, класть в карман фуражные деньги, угонять у казахов скот якобы за пособничество Кенесары. Ну и, конечно, Оренбург, как всегда, был рад возможности напакостить Омску. Оренбург, несмотря на предостережения влиятельного султана Малой орды Ахмета Джантюрина, пытался приручить Кенесары, обвинял Омск в неумении находить общий язык с подчиненными ему киргизами и даже выхлопотал мятежнику в 1841 году полное прощение. И что же? Кенесары получил необходимую ему передышку и с новыми силами взялся за прежнее, предлагая России мир на. условии возвращения ему кочевий Аблая. Действия этого претендента на престол отбрасывали Степь в давно прошедшее время, ничего не обещали, кроме смут и междоусобиц. Чингис это видел не хуже Ахмета Джантюрина. Он не верил в возможность образования независимого государства казахов. Если не под властью России, то, значит, еще под чьей-то властью. А рука восточного владыки куда тяжелей, чем у белого царя.

Старший султан Кушмурунского округа Чингис Валиханов в конце концов принял участие в военных действиях. Впрочем, судя по корреспонденции, появившейся в «Одесском вестнике» за 1842 год, крупных сражений не произошло. Султан Чингис выехал в степь вместе с казачьим отрядом, присланным главным образом для охраны его табунов. Эта корреспонденция — первое упоминание о Валихановых в русской печати. Ее автор Александр Алексеевич Сотников — добрый приятель Чингиса, они вместе разбирали конфликты на границе двух губерний.

Но так или иначе за участие в кампании против Кенесары Чингиса в 1843 году наградили золотой медалью на александровской ленте. Надежный ага-султан был избран на должность в четвертый раз и, значит, обрел право на дворянство, о чем и начал хлопотать в 1848 году.

Росли дети, и наибольшие надежды подавал старший. Первенец султана Чингиса и Зейнеп родился в ноябре 1835 года — точно день неизвестен — в крепости Кушмурун, в деревянном доме, отведенном под резиденцию старшего султана округа. Мальчику дали мусульманское имя Мухаммед-Ханафия. Мать стала называть его по-своему — Чокан. Прозвище, придуманное матерью, превратилось затем во всеми признанное имя.

Челядь Валихановых в один голос твердила, что маленький торе [21] Торе, или тюре, тюря — так называли султанов. поразительно похож на своего великого прадеда. «Вылитый Аблай!» — восклицали и родичи, склоняясь над колыбелью. Младенец дал прекрасный повод напомнить Степи, кто есть Валихановы. В ставку Чингиса спешили акыны — воспеть достоинства знатного дитяти. Согласно правилам казахского богатырского эпоса герой должен с первого года жизни проявить необыкновенные, сверхъестественные качества. До наших дней дошла легенда о том, как рано заговорил Чокан.

У Валихановых соблюдали ханский обычай. Пока ребенок не скажет первое слово, его держат в колыбели. Однажды, когда младенец Чокан, накормленный грудью, спал, приехали гости. Им подали вяленую конину, и тут вдруг проснулся Чокан, протянул из колыбели ручонку и внятно произнес: «Ах, гости, не оставьте меня голодным. Дайте мне хоть немного мяса». Гости оторопели, но один из них, самый мудрый, вынул младенца из колыбели и дал ему кусок копченой конины. Чокан съел мясо и потребовал еще. Истинно ханский поступок!

Хану полагается быть сильным и безжалостным. Народная память именно таким рисует маленького Чокана. Считается, что на мальчика дурно влиял один из братьев Чингиса — Чепе. Подстрекаемый дядей, Чокан потешался над незнатными гостями отца. Пока гость сидел в юрте, маленький торе растреноживал и прогонял его коня, прятал седло и камчу, а потом хохотал, глядя, как человек мечется в поисках по всему аулу.

Ему доставляло удовольствие унижать людей и хвастать своей безнаказанностью. И будто бы он не уважал даже родного отца, передразнивал ага-султана Чингиса. произносил в его присутствии бранные слова. Добрый и благородный Чингис будто бы пытался приструнить жестокого и непокорного сына, но невежественный Чепе вставал горой на защиту Чокана и твердил, что именно таким должен расти правнук великого Аблая. Завоевать власть и удержать ее в руках может только тот, кто жесток, мстителен, не сомневается в своем праве повелевать и попирать. Разве возвела кого-нибудь наверх доброта?

Предания о маленьком жестоком торе достойны самого серьезного отношения исследователей жизненного пути Чокана Валиханова. В каждой легенде непременно зашифровано что-то важное. Был ли Чокан действительно таким или в преданиях дошли до нас нравы и обычаи среды, в которой он провел раннее — и небезоблачное — детство?

И вот уже не легенда, а факт: маленький торе выучился читать года в четыре. Он очень рано стал ходить в Кушмурунскую казахскую школу, построенную его отцом. Грамотные казахи тогда писали на чагатайско-кипчакском языке, известном под названием «тюрки». На этом языке еще в XV веке составлялись официальные бумаги, велась деловая и семейная переписка. Все послания Чокана родителям написаны по-чагатайски. Учитель-мулла дал ему начальные знания восточных языков. Учитель и сам не знал семи языков Востока — а именно столько полагалось выучить султанскому сыну, — но арабским Чокан овладел в детстве, через арабский ему открылась восточная литература.

Ничто так не способствует раннему и стремительному развитию ума и характера, как необычность положения, в которое судьба ставит одаренного человека с малых лет. У Чокана первые детские впечатления связаны с пребыванием семьи казахского султана, правителя округа, потомка великого Аблая, в русской крепости, среди офицеров и солдат — то ли под домашним арестом, то ли под охраной от возможных разбойных нападений на виднейшего в Степи сторонника России.

Сюда, в Кушмурун, в бревенчатый дом, где живет семья старшего султана, привозят весть о разгроме усадьбы бабушки Айганым. Кенесары, отличавшийся мстительностью, свел счеты с Айганым (а значит, и с Чингисом) вполне по-родственному. Отрядом, налетевшим на Сырымбет, командовала сестра мятежного хана султанша Бопай. Не застав Айганым в Сырымбете, Бопай обчистила богатое поместье и угнала весь скот. О наглом налете Бопай беспрестанно сообщали в Кушмурун все новые и новые подробности. Взломаны замки на дверях, увезены все ценные вещи, даже все запасы провизии. Маленький Чокан был потрясен разорением дома любимой бабушки. Усадьба бабушки, где он бывал не раз, стояла у подножия невысокой горы, рядом с рощей, невдалеке синело озеро. Из Сырымбета маленького торе возили к сказочной горе Ок-Жетпес, похожей на башню, сложенную великаном из огромных каменных плит. В Сырымбете Чокан наслушался от бабушки преданий о своем прадеде. А сколько сказок и песен он там узнал! Он любил бабушкин дом, полный прекрасных старинных вещей. И теперь этот чудесный дом разграблен, все унесено. И чьими руками! Как ни говори, а султанша Бопай приходилась Чокану теткой.