Михаил Антонов - Жизнь в Советском Союзе была... [СИ]

А вот в парк мы ходили каждый год класса до седьмого. Но потом сменился директор. Вместо энергичного и поддерживавшего традицию Дубова пришла рыхлая и тяжелая на подъем Ванюткина Галина Васильевна. Ей в парк пешком через плотину, а это километра три-четыре, было не дойти, ну и мы тоже ходить перестали. А вообще, идея была замечательная и в оздоровительном плане для детей, и для укрепления дружеских отношений учащихся. Сейчас трудно представить, как можно было бы организовать такие вылазки. И идти бы пришлось не по тихому частному сектору Колхозного и Аэродромного поселков, а пересекая загазованные и забитые транспортом магистрали города, да и дети сейчас ослабленные и избалованные родительским автотранспортом.

Учеба во втором классе у меня пошла не так радужно, как в первом. Началось чистописание, на которое у меня не всегда хватало упорства и терпения, да и по письму мы уже не рисовали палочек и закорючек, а писали вполне себе длинные слова и предложения, а я, как назло, пропускал в этих словах буквы. Много и часто. В общем, по письму я скатился до унылого троечника, да и двойки за классные работы появились в изрядном количестве. Если домашнюю работу у меня еще могли проверить и проверяли родители, и была возможность что-то исправить и переписать, то в классе работу я сдавал сразу Александре Алексеевне, а она свои исправления вносила уже красными учительскими чернилами, соответственно корректируя мою оценку.

Оказалось, что я сильно безграмотен.

Из-за снизившихся оценок меня даже понизили в звании. Дело в том, что когда нас в первом классе хором принимали в октябрята, меня назначили на почетную, но ни к чему не обязывающую должность командира звездочки. Всех октябрят класса делили на пятерки. Эти пять человек и составляли звездочку. Так что в моем подчинении было целых четыре человека. Правда, я им ни одной команды так и не отдал. Кстати, это был единственный случай в моей жизни, когда меня назначили на руководящую должность, после этого я уже нигде и никем не командовал. Ну а как только у меня повалили тройки и двойки по русскому, Александра Алексеевна предложила нашей звездочке переизбрать командира. Встав в кружок, мы минут пять сопели, стеснялись и молчали в уголке кабинета, пытаясь организовать демократические выборы. В конце концов, единогласным молчанием на эту должность был избран приятель — Серега Белозерцев. У него с правописанием и почерком проблем не было.

С арифметикой у меня было лучше. Там, где требовалось просто считать, я был «впереди на лихом коне». А вот письменное оформление работ меня подводило. За грязь и помарки мне тоже снижали оценки, и в среднем у меня получалось не выше четверки. Так что я был этаким математиком в засаде — оценками не блистал, но способности имел. Когда в третьем или четвертом классе потребовалось послать двух учеников от класса на школьную математическую олимпиаду, то послали не тех, кто получал по ним одни пятерки, вроде Бори Ровного и Веры Толмачевой, а почему-то меня и Сеню Двойриса. И надо сказать, что я не подвел класс. Мне удалось занять почетное второе место, и в награду мне дали книгу «Робинзон Крузо» в переложении графа Толстого Л.Н.

Но, несмотря на все эти трудности, в учебе я не разочаровался и школу не возненавидел. Даже в эти трудные времена я ходил на занятия с охотой, без содрогания.

Во втором, да и в третьем классе мы учились во вторую смену. То есть ходили на занятия не с утра, к восьми часам, а после обеда, к двум пополудни. И появилась среди наших учеников такая мода приходить в класс задолго до начала занятий. Подверженными этой моде оказались и мы с братом Лешей. Нам ничего не стоило прийти в школу в час дня, сидеть в пустом классе и болтать с такими же ранними пташками о всякой ерунде. Точно помню, что неоднократно мы встречались на этих ранних конференциях с Серегой Хохловым и Вовкой Костромитиным. А из девочек рано приходила Наталья Павлова-вторая. Почему вторая? Так их — Павловых — у нас в классе было две и обе Натальи, так что мы их по номерам только и отличали. Кстати, говорили, что в негласном соревновании «кто придет на уроки раньше» именно Наташка и победила. Якобы однажды она пришла в школу чуть ли не в одиннадцать часов, еще даже первая смена училась.

Я потому так подробно рассказываю об этих ранних посещениях занятий, что именно в одно из них я стал свидетелем криминальной драмы.

Однажды по какой-то причине я пришел в школу пораньше один. Лешке надо было еще в магазин сгонять, или он просто еще не собрался, а я не стал его ждать.

Сидя в кабинете я наслаждался тишиной, покоем и свободой. И вдруг эту умиротворяющую тишину нарушил приближавшийся стук женских каблуков.

На четвертом этаже, где располагались классы начальной школы, в это время никого быть не могло. Первая смена давно отучилась, а вторая еще не пришла. В школьном коридоре тогда был уложен настоящий деревянный паркет, его в те годы технички еще воском натирали, чтобы блестел. Прекрасный был воск, настоящий! А как он блестел на наших школьных костюмчиках, когда, балуясь с пацанами на перемене, ты случайно падал на пол. Мать потом полдня ворчит, чистит костюм от воска, застирывает остающиеся пятна и снова ворчит. И вот, по этому деревянному паркету, начищенному до зеркального блеска, кто-то четко бьет дамскими каблучками. Ученицы так не шагали, даже старшеклассницы, кто бы им разрешил в туфлях на шпильках в школу придти? Выглянув в щелку неприкрытой двери, я увидел учительницу — классного руководителя одного из четвертых классов. Она уверенно шла в мою сторону. Я решил спрятаться и, засунув портфель в ящик парты, чтобы его не было видно, занял исходную позицию возле учительской кафедры, чтобы спрятаться за ней. Тогда меня точно не будет видно из дверей, если она даже заглянет. Убежать на «камчатку» и залечь там я уже не успевал. Шаги приближались и звучали все громче. Я надеялся, что учительница пройдет мимо моей двери на лестницу в сторону школьной столовой, но надежда не оправдалась, дробь каблуков прервалась именно перед моим классом. Я нырнул в узенький проход между окном и кафедрой и затих. Дверь скрипнула и отворилась.

«Ну, сейчас она увидит, что здесь никого нет, и уйдет», — подумал я. Но снова ошибся.

Учительница шла прямо в мою сторону. Она не пошла по проходам вдоль парт, а решительно подошла к кафедре и даже поднялась на нее…

Я вжался в пол и, возможно, даже мимикрировал под него. Потом я увидел над собой ее протянутую руку и ее лицо.

«Сейчас заметит и вытащит меня за воротник» — подумал я.

Мне, видимо, нельзя играть в рулетку, мой внутренний голос без конца меня подводит. Я снова не угадал. И взгляд учительницы, и ее рука нацелены были вовсе не на меня. Рука преподавателя начальной школы, классного руководителя четвертого класса, занесенная надо мной, цепко схватила горшочек с цветком, стоявший на подоконнике, и тут же исчезла. Клацнул замок портфеля. Видимо цветочный горшочек был спрятан в него. После этого стук каблуков стал удаляться. Скрипнула входная дверь и стук доносился теперь из коридора. Я, выдержав паузу, на цыпочках бросился к двери и в щелку пронаблюдал, как эта женщина, покачивая портфелем, прошла мимо своего кабинета и скрылась на лесенке, ведущей к выходу. Ее рабочий день был, наконец, окончен. Она шла домой.