Михаил Антонов - Жизнь в Советском Союзе была... [СИ]

Ну а так смена прошла превосходно, и мы с братом были весьма довольны отдыхом. Меня признали, неплохим футболистом, и охотно включили в основной состав отрядной команды, а ничего больше меня тогда и не интересовало. Ну, прошлись мы в парадной пионерской форме пару раз на конкурсе песни и строя, и из-за такой ерунды надо было ненавидеть советскую власть? Кормили там хорошо, развлекали, в клуб водили, мячик давали, медосмотр устраивали, ну чем не житуха?

На следующий год мы поехали с братом в лагерь «Орленок». Хотя он вроде как должен был принадлежать железной дороге, но располагался почему-то в стороне от стальных магистралей. По крайней мере, добирались мы до него автобусами. Весь лагерь также собрали на стадионе, потом загрузили в комфортабельные «Туристы» львовского производства и повезли куда-то в сторону Кургана. Ехали чуть не час, а может даже и больше. Но точнее место расположения лагеря не назову, какие рядом с ним населенные пункты не помню.

Сам лагерь мало чем отличался от «Чайки», такие же деревянные, летние корпуса, такой же распорядок. Вот только отряды большущие, человек по 50, не меньше. Народу было так много, что не всем девочкам нашего отряда хватило коек в девчачьей палате, и некоторым из них пришлось спать на общей большой веранде.

Уж не знаю почему, но в нашем отряде на правах отдыхающих оказалось трое или четверо великовозрастных парней. Нам всем было лет по 10–11, а им уже года на три четыре больше. Я так понял, что кто-то из них приходился родственником воспитательнице. То ли был ее сыном, то ли племянником, а с ним еще были друганы. Согласно своему возрасту, парнишки эти уже были озабочены половым вопросом, и в их разговорах темы ниже пояса уже затрагивались. Но вели они себя вполне прилично и ни к кому — ни к мальчикам, ни к девочкам — с глупостями не приставали. Наоборот, они даже защищали свою малышню в конфликтах с другими отрядами и способствовали справедливому разрешению конфликтов внутри отряда. Естественно, в силу возраста, эти орлы формировали и футбольную команду отряда. При таком большом количестве мальчишек конкуренция за право играть в футбол в отрядной сборной была жестокая, но я и тут себя зарекомендовал. Правда, пришлось вспомнить свои голкиперские и защитные способности. В нападение меня не ставили.

В «Чайке» для купания был специально оборудованный бассейн под открытым небом, а в «Орленке» купаться ходили на реку. Пляж находился достаточно далеко — километра полтора-два от лагеря, причем дорога проходила через какой-то сосновый лес. Вот в этом-то лесу я однажды чуть не заблудился. Вроде как вошли в чащу группой, собирая клубнику, потом я спустился с какого-то пригорка, чтобы сорвать пару ягодок. Сорвал, съел, поднялся на этот же пригорок, — ап! А рядом-то никого нет. Все куда-то исчезли. Я даже «Ау!» покричал, только мне никто не ответил. И самое главное, я даже не знаю, в какую сторону они пошли!

Пришлось выбираться самому. Сориентировался на местности по солнцу и решил, что если пойду в эту сторону, то наверняка выйду к реке. Река-то — не пионеры, от меня не спрячется, а уж от пляжа я дорогу знаю. Действительно, вышел на знакомую дорогу и вернулся в лагерь. Самое смешное, меня даже не потеряли. Нет воспитанника, и не надо. Хватились бы, наверное, если б я в столовую на обед опоздал, не раньше.

Воспитателем у нас была пожилая, полная, крашеная в блондинку суровая тетка, большая любительница бижутерии. Вроде как педагог, но всем своим видом она напоминала прожженную торговку из престижного гастронома. А вот с вожатыми, их в отряде было две, в тот раз повезло. Хоть они и не были писаными красавицами, но девахи были интересные, умные — студентки пединститута. Одна была с исторического факультета, и очень интересно, со знанием дела, рассказывала про археологические раскопки. Объясняла нам, например, чем отличаются раскопки курганов от раскопок населенных пунктов. А другая, наверное, филологом. Она классно пересказывала нам литературные произведения. Причем, сообразно нашему возрасту и интересам, она в красках и с деталями пересказала нам произведения русских классиков: «Страшную месть» Николая Васильевича и трилогию про упырей с вурдалаками сиятельного Алексея Константиновича. После такой рекламы, вернувшись домой, я первым делом спросил у брата Юрия есть ли у нас эти повести Толстого и Гоголя. По счастью они в его библиотеке были. Кстати, у Толстого я с удовольствием перечел не только эти страшные истории, но и всю его остальную прозу, а также все юмористические стихотворения.

Среди детишек этой лагерной смены мне запомнились две сестры-двойняшки из какой-то артистической, возможно даже цирковой семьи. Они были похожи друг на друга не больше, чем мы с братом. Одна была темненькая со стрижечкой, я с ней даже немножко дружил, а другая рыжеволосая и кудрявая. Девочки были спортивные, подтянутые, стройные и охотно выступали в самодеятельных лагерных концертах с подготовленными дома акробатическими миниатюрами.

Но в целом «Орленок» нам с Лешкой почему-то не приглянулся, и мы попросили мать на следующий год брать нам путевки только в «Чайку», что она и выполнила уже следующим летом.

В июне следующего года мы с Лешкой записались в 11 отряд. Явно не по возрасту, там брали детей 10–11 лет, а нам было двенадцать, но у этого отряда было несколько приятных особенностей. Во-первых, он был чисто мальчишечий, никаких, понимаешь, девчонок, одни конкретные пацаны. Во-вторых, маленький — всего на два десятка мест. В-третьих, корпус его был на отшибе от всех остальных, рядом с избушкой директора лагеря и ближе всех к бассейну и лагерному пруду. Так что дети из других отрядов рядом с ним не толклись, не надоедали, а директор? Ну что директриса, озабоченная всяческими проблемами, она нам тоже шибко не мешала.

Совершенно случайно в этот же отряд записался и Толик Новоженин из «того двора». Пусть мы с ним до этого не сильно дружили, но были уже знакомы и общались, все же свой человек в отряде.

Воспитателем в нашем 11-м отряде была очень милая и хорошая женщина-учительница одной из железнодорожных школ. Она никогда не кричала на воспитанников, говорила спокойно, и все ее слушались. Если кого она и ругала, то исключительно по делу, так что я вспоминаю только добрым словом. К сожалению, я забыл, как ее зовут. А вот пионервожатой у нас поначалу не было. Вернее, она была, но очень недолго. Мы ее только на стадионе и видели. Потом с ней что-то приключилось, вроде как приступ аппендицита в первый же день смены, поэтому больше мы ее не видели. Но свято место пусто не бывает.

По случаю в нашем пацанском отряде оказалась пара девиц — старшеклассниц. Они не были официально отдыхающими детьми, а приехали в лагерь без путевок, по знакомству. Я и тогда не вникал, и сейчас не знаю, но, видимо, существовала в этом лагере какая-то практика левых отдыхающих по знакомству. Руководящий состав ежегодно был один и тот же. Педагоги часто ездили одни и те же. Все друг друга знали, все либо друзья, либо родственники, либо железнодорожники или просто очень хорошие и нужные люди. Вот и брали, и отсылали в пионерский лагерь своих великовозрастных детей или детей друзей и знакомых. Не знаю, за чей счет они ели и спали, но пионерского распорядка они обычно не придерживались.