Леонид Млечин - Примаков

Но рискнул бы Бордюжа по собственной инициативе отправлять генерального прокурора в отставку? Не было у него таких полномочий. Значит, выполнял поручение? Тогда возникает другой вопрос: почему в Кремле решили избавиться от Скуратова?

Чем же Скуратов вызвал недовольство в Кремле?

Сам он полагает, что причиной стали слишком активные действия его подчиненных.

Его подчиненные занимались такими громкими делами, как злоупотребления при реставрации кремлевских помещений, чем ведало Управление делами президента (управляющим был Павел Павлович Бородин), сомнительные финансовые операции в «Аэрофлоте» (в этом обвинялись соратники Бориса Абрамовича Березовского), деятельность частной охранной компании «Атолл», которую обвиняли в незаконном прослушивании видных политиков.

Скуратов рассказывал, как за месяц до описываемых событий, в начале января 1999 года, пришел к главе правительства Примакову:

«Мы всегда общались с ним без всяких проблем, стоило мне поднять телефонную трубку, — он ни разу не отказал во встрече, всегда находил время. И всегда разговор с ним был очень откровенный, я всегда получал у него поддержку. А последняя встреча оставила какое-то невнятное ощущение. Словно бы Евгений Максимович что-то недоговаривал».

Скуратов сказал главе правительства:

— Я возбуждаю уголовное дело против Березовского.

— В связи с чем? — спросил Примаков.

— В связи с тем, что Березовский прокручивает деньги «Аэрофлота» в швейцарских банках. Прошу вашей поддержки, прежде всего политической.

Примаков ответил:

— Обещаю!

Когда швейцарский прокурор знаменитая Карла дель Понте не могла получить российскую визу, Скуратов позвонил Примакову:

— Евгений Максимович, будет большой ошибкой, если вы откажете госпоже дель Понте во въезде в Россию. Визит срывается.

— Впервые об этом слышу, — ответил Примаков, — сейчас свяжусь с Ивановым, узнаю, в чем дело.

Разговор с министром иностранных дел Игорем Сергеевичем Ивановым состоялся. Визу дали. Неукротимая Карла дель Понте привезла в Москву материалы, относящиеся к «Мабетек-су» (это швейцарская компания, которую наняло Управление делами президента для ремонта кремлевских помещений), компании «Андава» (дело «Аэрофлота»), «Меркате-трейдингу»…

Коллеги, впрочем, полагали, что генеральный прокурор слишком внимателен к политической конъюнктуре. Это были очень тяжкие месяцы для Бориса Ельцина. Будущее было совершенно неясно. На ключевой должности генерального прокурора — на случай всяких непредвиденных обстоятельств — хотелось иметь надежного союзника. Юрий Скуратов тоже не знал, как сложится будущее, и держался отстраненно, поэтому в Кремле не считали, что могут на него положиться.

«У Юрия Ильича редкостное чувство грядущих перемен, — вспоминал тогдашний министр юстиции. — Задолго до того, как былые соратники побежали с корабля „бесперспективного“ Ельцина, Юрий Ильич сделал выбор. Служить слабому, полагаю, он не станет ни при каких обстоятельствах».

Тогда в Кремле решили избавиться от Скуратова, пустив в ход кассету. Это были очень тяжкие месяцы для Ельцина. На ключевой должности генерального прокурора — на случай непредвиденных обстоятельств — хотелось иметь надежного союзника.

Обескураженный видеопросмотром Скуратов тут же, в кабинете Бордюжи, написал заявление об отставке:

«Уважаемый Борис Николаевич!

В связи с большим объемом работы в последнее время резко ухудшилось состояние моего здоровья (головная боль, боли в области сердца и т. д.). С учетом этого прошу внести на рассмотрение Совета Федерации вопрос об освобождении от занимаемой должности генерального прокурора РФ.

Просил бы рассмотреть вопрос о предоставлении мне работы с меньшим объемом».

Вернувшись домой, Скуратов решил взять тайм-аут и подумать. Он позвонил лечащему врачу и сказал, что ему нужно лечь в больницу. Для персон его ранга проблем нет — утром его ждали в Центральной клинической больнице Управления делами президента.

Ельцин тем временем подписал заявление Скуратова об отставке. Но Скуратов уже отказался от своего заявления и сказал Бордюже, что остается на должности генерального прокурора.

Скуратов вспоминал, как ему в больницу позвонил Примаков: «Человек умный, информированный, сам проработавший много лет в спецслужбе, он прекрасно понимал, что телефон прослушивается, поэтому не стал особенно распространяться и вести длительные душещипательные беседы».

Евгений Максимович, по словам генпрокурора, спросил:

— Юрий Ильич, надеюсь, вы не подумали, что я сдал вас?

— Нет!

— Выздоравливайте!

В Кремле рассчитывали, что Скуратов уйдет тихо — как в свое время министр юстиции Валентин Ковалев, которого сфотографировали во время такого же рода банных развлечений. Но министр Ковалев никому не был нужен, за него даже товарищи-коммунисты не вступились. А Скуратов перешел в контратаку, стал говорить, что его преследуют по политическим мотивам, не дают расследовать громкие коррупционные дела в президентском окружении. И у него тут же появились союзники.

Семнадцатого марта Совет Федерации обсуждал вопрос об отставке Юрия Скуратова с поста генерального прокурора. Сенаторы высказались против отставки. Кремль пошел ва-банк. Ночью по российскому каналу показали кустарно сделанный порнофильм. Видеопленка запечатлела, как человек, похожий на генерального прокурора, развлекается с профессионалками. Утром 18 марта Скуратова вызвали к Ельцину.

В палате президента присутствовали глава правительства Примаков (Борис Николаевич специально попросил его приехать) и директор Федеральной службы безопасности Путин.

Ельцин сказал Скуратову:

— В такой ситуации я с вами работать не намерен и не буду. Путин добавил:

— Мы провели экспертизу, Борис Николаевич, кассета подлинная.

Ельцин с нажимом:

— Надо написать новое заявление об отставке.

— Но Совет Федерации же только что принял решение, — возразил Скуратов.

— Пройдет месяц. На следующем заседании Совет Федерации рассмотрит новое заявление.

«В разговор включился Примаков, — вспоминал Скуратов. — Но он говорил мягко, без нажима — Евгений Максимович, как никто, понимал эту ситуацию, но понимал и другое: его пригласили для участия в этом разговоре специально, чтобы связать руки — ему связать, не мне, чтобы он потом не мог влиять на историю со мной с какой-то боковой точки зрения».

Примаков сказал:

— Юрий Ильич, надо уйти. Ради интересов прокуратуры. Да и ради своих собственных интересов.

Скуратов ответил, что напишет заявление, но дату поставит другую — 5 апреля, потому что следующее заседание Совета Федерации намечено на 6 апреля. Заявление осталось у Ельцина.