Леонид Млечин - Примаков

В начале августа Шеварднадзе и Бейкер встретились вновь. В этот момент и началась война. Американцы первыми получили сообщение о том, что иракские войска пересекли кувейтскую границу. Еще накануне, 1 августа, Бейкеру принесли разведывательную сводку ЦРУ, в которой упоминалось, что иракские войска нависли над кувейтской границей. Госсекретарь находился в Иркутске, где вел переговоры с Шеварднадзе.

Поделился информацией с Эдуардом Амвросиевичем, когда они ехали в машине обедать. Шеварднадзе уверенно отверг предположение, будто Саддам готовится напасть:

— Если бы он это замышлял, мы бы об этом знали.

Советский министр не лукавил. Он не имел никаких сведений о военной активности Ирака — ни от внешней разведки КГБ, ни от Главного разведуправления Генерального штаба.

Вечером того же дня советник президента Соединенных Штатов по национальной безопасности Брент Скоукрофт отыскал Джорджа Буша в медицинском кабинете Белого дома. У президента после игры в гольф болело плечо, ему делали прогревание.

— Господин президент, — мрачно сказал Скоукрофт, — ситуация ухудшается. Ирак, похоже, готовится к вторжению в Кувейт.

Возникло предложение позвонить Саддаму Хусейну и убедить его воздержаться от применения силы. Но в этот момент доложили из государственного департамента: американское посольство в Кувейте сообщает, что в центре города идет стрельба.

— Ну вот вам и звонок Саддаму, — мрачно заметил Буш.

Через час худшие предположения подтвердились: иракская армия вторглась в Кувейт.

Второго августа Брент Скоукрофт приехал в Белый дом в пять утра. Буш еще был в постели. Когда он встал, ему сообщили, что Кувейт оккупирован. В то же утро Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 660, которая осуждала оккупацию Кувейта и требовала от Ирака вывести войска. Разногласий не было. При голосовании воздержался только представитель одного из непостоянных членов Совета Безопасности — Йемена.

В тот день Шеварднадзе и Бейкер уже заканчивали переговоры. Устроили заключительную пресс-конференцию и вели последнюю беседу в узком составе. Шеварднадзе очень удивился, когда без приглашения появилась пресс-секретарь Бейкера Маргарет Татуайлер. Она передала Бейкеру какую-то записку. Тот прочитал и взволнованно сказал:

— Господа, на пульт связи государственного департамента поступило сообщение о том, что Ирак перешел границу Кувейта.

— Этого не может быть! — решительно сказал Шеварднадзе. — Нам об этом ничего не известно.

И раньше иракские войска переходили границу, но быстро возвращались на свою территорию. Советский министр не верил, что Саддам решился начать войну. Он считал иракского президента жестким, властным, но умным человеком. Зачем ему совершать политическое самоубийство?

Шеварднадзе с Бейкером расстались в иркутском аэропорту. Американский государственный секретарь улетел в Монголию, Шеварднадзе вернулся в Москву. Вот тут министру подтвердили, что иракские войска атаковали Кувейт.

Тогдашний помощник министра иностранных дел Сергей Петрович Тарасенко рассказывал мне, что МИД запрашивал военных:

— Что в действительности происходит вокруг Кувейта? Что показывают разведывательные спутники — в самом ли деле иракские войска уже оккупировали Кувейт?

Военные ответили, что у них нет такой информации. А уже даже журналисты сообщили, что Кувейт захвачен.

Практически весь мир выразил протест против иракской агрессии. Но Саддам Хусейн дипломатических протестов не боялся. Он был уверен, что Соединенные Штаты и Советский Союз окажутся по разные стороны баррикад.

Государственный секретарь Бейкер прервал свой визит в Монголию и прилетел в Москву. Он встретился с Шеварднадзе в правительственном аэропорту Внуково-2. Бейкер предложил советскому министру выступить с совместным заявлением и осудить наглую агрессию Саддама Хусейна.

Советский МИД сомневался, стоит ли это делать: Саддам, конечно, агрессор, но он — союзник и партнер. Советский Союз давно связан с Ираком особыми отношениями, действует договор о дружбе и сотрудничестве. В Ираке находятся три тысячи советских специалистов, их жизнь может оказаться под угрозой. Соединенные Штаты хотят наказать агрессора. Теоретически это верно, но как можно выступать вместе с американцами против своего союзника?

Именно тогда заговорили о том, что советские руководители тоже несут ответственность за то, что произошло. Они же видели, что в Багдаде правит преступный режим, с которым нельзя иметь дело. Саддам убивал коммунистов и вообще оппозиционеров, травил курдских крестьян газами, вел с соседним Ираном восьмилетнюю войну. Но до Горбачева в Москве полагали, что некие высшие государственные интересы требуют закрывать на всё это глаза, поддерживать Саддама и снабжать его оружием…

В феврале 1989 года Шеварднадзе ездил по Ближнему Востоку, встречался и с Саддамом. Иракский лидер произвел впечатление своей фантастической самоуверенностью. Он весьма критически отзывался о советской политике, был недоволен и качеством советского оружия.

Помощник советского министра Теймураз Георгиевич Ма-маладзе записал пренебрежительные слова Саддама: «В ваших самолетах не всё отвечает современным требованиям. Когда же мы обращаемся с просьбой передать ваши изделия для усовершенствования третьим странам, вы либо отвечаете, что изучите этот вопрос, либо говорите, что это невозможно».

Но когда Саддам оккупировал Кувейт, дело решали не личные симпатии и антипатии. Мировое сообщество не может позволить пиратским режимам, государствам-хищникам делать то, что им заблагорассудится. Шеварднадзе связался по спецкоммутатору с Горбачевым, отдыхавшим в Форосе. Президент не возражал против совместного с американцами заявления и поручил Шеварднадзе согласовать позицию с остававшимися в Москве руководителями — премьер-министром Валентином Павловым, министром обороны Дмитрием Язо-вым и председателем КГБ Владимиром Крючковым.

Они были против, как и арабисты в самом МИДе: как можно вместе с американцами выступать против старого друга Советского Союза, которого Москва и вооружила, и всегда поддерживала именно за антиамериканскую позицию?

«У меня были опасения, что Михаил Сергеевич поостережется круто осудить Хусейна, — вспоминал помощник президента по внешней политике Анатолий Черняев. — Но я, к счастью, ошибся. К тому же Шеварднадзе действовал строго в духе нового мышления. Правда, всё, начиная с согласия на встречу с Бейкером в Москве и на совместное заявление с ним, согласовывал с Горбачевым по телефону. Иногда, впрочем, если он звонил ночью, я Горбачева не беспокоил и брал ответственность на себя, уверяя Эдуарда Амвросиевича, что Горбачев поддержит».