Юрий Левичев - Время и люди

– Хорошо, – я улыбнулся ему вослед…

После этой встречи были и другие. Рабочие, – один на один… На совещаниях… Но никогда, несмотря на свой сложный и в чем-то даже непредсказуемый характер, он больше не отзывался обо мне или же о пресс-службе в целом в каком-то оскорбительном, а тем паче унизительном тоне. Думаю этот разговор Андрейкин оценил и запомнил.

Стиль работы нового руководителя резко отличался от того, к чему многие привыкли ранее. Решение текущих вопросов он полностью возложил на своих заместителей. Перспективные направления оставил за собой. Но в текущую деятельность постоянно вносил точечные и очень конкретные распоряжения.

– Я буду добиваться от вас не примерного исполнения приказов, а абсолютно точного, – говорил Андрейкин, – они должны выполняться именно так, как я сказал, именно в такой срок и без каких-либо оправданий или объективных причин. Это общее правило для всех! -

Постепенно все привыкали к такой конкретике, начальники требовали этого от подчиненных и работа организовывалась в соответствии с установками первого руководителя.

Между тем криминогенная обстановка в области складывалась весьма тревожная. Вторая половина девяностых,- это время, которое нынче кличут «лихими» годами. Организованная преступность набирала такую силу, что уже устремилась во власть. Пока еще не сами ее лидеры становились депутатами и чиновниками, но ее финансовые возможности начинали использоваться. А значит с этим явлением приходилось считаться. «Лев готовился к прыжку» давно, с конца восьмидесятых… И вот теперь прыгнул. Прогноз журналиста Юрия Щекочихина оказался абсолютно верным. И в самарской прессе нет-нет, да и появлялись статьи о связях действующих правоохранителей и других представителей власти с криминальными группировками. Понятно, что утечки в прессу шли не просто так. Это был один из приемов органов безопасности обозначить проблему, но не более того.

В свое время я учился в Саратовской партшколе в одной группе с первым секретарем райкома КПСС, а затем и главой Центрального района Тольятти Анатолием Степановым. Это много позже он избрался депутатом в областную Думу и стал председателем комитета по законодательству. Мы тогда частенько встречались и беседовали с ним на различные темы, в том числе и на такие, что касались криминала. Где-где, а в Тольятти знают, что это такое. Его тоже пытались очернить в период выборной компании. На деле же всё выходило довольно просто. Перед руководителями городов и районов всегда остро стоял вопрос нехватки средств. И если появлялся инвестор с интересным для жителей предложением, то на законных основаниях с ним вершились такие сделки. И в этом не было ничего необычного. Деньги вкладываются в развитие… А будущую прибыль получал инвестор. Другое дело, как у него был приобретен первоначальный капитал. А он в большинстве случаев абсолютно чистым не мог быть по сути. И не так важно, кто в реальности за ним стоял, – бандит или человек, называющий себя кем-то иным. Это реалии того общества, которое мы сами себе выбрали после 1991 года. Только вот по-доброму такие связи заканчивались не всегда. Почему-то кажется, что и трагическая впоследствии гибель Анатолия Степанова, человека на мой взгляд честного и открытого, – это отзвуки именно тех, – давних времен…

Вспомнилось, как проходил учредительный съезд Союза юристов в Москве в 1990 году в Кремлевском Дворце с участием Горбачева. Я работал как раз в секции по организованной преступности. Тогда казалось необычным, что забугорные юристы твердили о наличии в их странах множества фискальных структур, занимавшихся налоговым, финансовым контролем и разведкой, создавались комиссии парламентского контроля за подобной деятельностью. Нам это казалось излишним… Только по истечении времени стало ясно, какие масштабы может принять это явление. А сегодня невольно складывается впечатление, что в России с ним никто и не собирается всерьёз бороться. Выходит зря мы тогда на прощальном банкете в Кремле чокались с Горбачевым шампанским! Вроде и пили за здравие, а вышло,- за упокой…

Анатолий Иванович Андрейкин не спешил формировать свою команду. Кто-то скептически относился к его помощникам, кто-то делал на них ставку. Всё, как всегда…

Смена руководителя милиции… Смена кадров… Однако, деловая атмосфера предполагала держать подчиненный состав в напряжении. А он, как известно, держался на плаву за счет тех, кто «пашет на земле». Но в «картине маслом» появлялся и некий нюанс. Во многих вещах «земельным» была нужна поддержка и содействие верхних эшелонов. За конкретные результаты со всех этих инстанций и был учинен спрос. Жесткий спрос!

Как делаются «палки» вдруг всем становилось ясно! От показателей раскрываемости Андрейкин никого не освобождал. Да он и не мог этого сделать. Однако, нужен был и результат в перспективе. Результат наработанный. Такова формула… Две эти линии и оценивались на финише, как совокупный продукт.

И здесь получалось не всегда. Говоря профессиональным языком, в подразделениях «текло из всех щелей». Сила денег в новом обществе уже делала свое дело. А при словах о долге и чести на занятиях по профподготовке многие сотрудники всё чаще улыбались не стесняясь. Конфиденциальная информация уходила в криминальные круги, а иногда и в средства массовой информации. Это использовали в своих целях те, кто боролся за влияние на власть и правоохранительные органы. Андрейкин же четко обозначил свою позицию в этих взаимоотношениях, – действия милиции будут жесткими, если случится противодействие её усилиям по поддержанию правопорядка. И эту линию он держал до конца.

Но работать в атмосфере подозрительности было не комфортно. Я это ощущал на себе. Пристальное внимание со стороны оперативных подразделений вряд ли исходило от первого руководителя. Он-то как раз понимал, что особыми секретами я не располагаю. Но тем не менее раз за разом я замечал такие вещи. И чем дальше, тем больше… Были явно видны попытки спровоцировать меня на передачу в СМИ порочащих для нашей системы данных, на связь с криминальными структурами. Возможно служба собственной безопасности специально работала топорно, чтобы я мог это заметить. Возможно, по другому они не умели. Но к таким комбинациям подключали даже некоторых руководителей горрайорганов… Иногда приходилось доводить линию почти до завершения… И ждать реакции… В конце концов обозначался и тот, от кого исходила инициатива недоверия. Но зачем выяснять отношения? Каждый должен заниматься своим делом…

«Желтую» прессу интересовали иные факты. У действующих руководителей самарской милиции конечно же были проблемы и по службе, и в личной жизни. У кого их не бывает? Кто-то применил оружие, у кого-то дети непутевые, ну а некоторые пытались помочь своим друзьям справиться с постигшей их бедой. Всё это можно было преподнести по разному… Больших усилий стоило убедить журналистов, раскапывающих такие факты, не спешить их обнародовать, оставаться людьми, а не сплетниками, сеющими раздор и наветы. Не всё удавалось… А тут ещё работать «под давлением» в своём УВД изо дня в день становилось сложнее и сложнее. Без спиртного сбросить внутреннее напряжение уже не получалось… Я не был первым, и не стал последним в этой круговерти. Просто не видел иного выхода… Когда бывало совсем невтерпеж, уезжал к знакомым операм в один из райотделов и мы говорили и говорили с ними до глубокой ночи. Одни мне рассказывали о матери задержанного «наркоши», которая слезно умоляла посадить сына, потому что в доме уже не осталось ничего ценного… Другие,- о том, как пытался повеситься на трубе отопления оставленный без присмотра в оперском кабинете внезапно протрезвевший мужик, только что зарезавший свою жену. И многое, многое другое, после чего переживания по поводу собственной работы для меня становились совершенно никчемными в сравнении с делами вот этих молодых и энергичных оперов-лейтенантов.