Ланс Паркин - Алан Мур. Магия слова [litres]

Но несмотря на речи о глобальных трансформациях, художники, с которыми идентифицируется Мур, часто фиксируются на конкретном месте. Точно так же большая часть его недавнего творчества рассказывает о родном городе Нортгемптоне. На практике это означает, что он совершил полный круг, вернулся к тому общественному активизму, каким занимался, когда еще начинал карьеру в газетах ANoN и The Back-Street Bugle. В соответствии с этим он возродил импринт Mad Love для журнала Dodgem Logic – с тем же названием, что и у фэнзина, на который ему «не хватило организованности» в 1975 году. Dodgem Logic дебютировал в декабре 2009 года и кажется андерграундным фэнзином старой школы, только с необычно высокой стоимостью производства. Внутри можно найти статью Мура об андерграундной прессе – начинавшуюся с цитаты журналиста Г. Л. Менкена: «Свободой прессы пользуются только те, кто этой прессой владеет», – а также дешевые рецепты, руководства для садовников-самоучек, иллюстрации Кевина О’Нила и комика Джози Лонг, а также статьи о феминизме от Мелинды Гебби, о заслуживающих внимания концертах Нортгемптона – от Гэри Ингэма и о Twitter – от сценариста комедий Грэма Линехана. К номеру был приложен диск с записями нортгемптонских музыкантов.

Это был печатный журнал в век Интернета – сознательный ход: «Я вижу, как между богатыми информацией и бедными информацией разверзается пропасть, и – возможно, в силу собственного происхождения, возраста и предубеждений, – верю, что что-то веселое, хорошее и познавательное, доступное всем и каждому без необходимости в каких-то устройствах или Интернете, как никогда имеет эмоциональный и этический смысл» [941]. Муру все же хватило знаний об Интернете, чтобы заметить, что, собрав эклектический ассортимент статей, которые кажутся интересными лично ему, он, по сути, изобрел «новую форму блога, который обходится без Интернета» [942]. Журнал произвел впечатление на Wired, где объявили, что «дух торжествующего творческого индивидуализма Dodgem Logic отвечает индивидуалистской философии Мура и как раз вовремя шлет послание миру, переполненному недееспособными государствами и сверхдержавами».

Но Dodgem Logic оказался удовольствием не для всех, и как Мур ни надеялся, что другие подхватят идею и создадут местные ответвления журнала, заменив материалом о собственных городах нортгемптонский, те не материализовались. Мур планировал спонсировать шесть номеров, пока журнал не встанет на ноги; продержался тот чуть дольше, восемь номеров, до весны 2011 года. В редакторской колонке № 8 Мур объявил, что «наслаждался, как никогда за всю карьеру», но «наша изначальная стратегия оплаты участникам, высокой стоимости производства, сохранения доступной цены и отказа от поганой капиталистической рекламы (по сути, «давайте сделаем все наоборот и посмотрим, что будет»), на удивление не сработала».

Dodgem Logic № 5 пародировал обложку Vanity Fair с изображением Фила, жителя Весенних Боро, – «плохого парня и плохого папы», который в одной руке держит хорька-альбиноса, а в другой – топор, а подписи зазывают нас почитать о «Брайане, Даги, Фрэнки, Клэр, Розалинде, Мэрион, Уоррене, Чарли и Джордже». Это демонстрирует остроумную сатиру на приоритеты культуры селебрити или говорит, что интересы Мура не имеют смысла ни для кого, кто не видит из окна дома нортгемптонскую Национальную Башню Лифтов? Как относиться к заявлению: «Я мало путешествовал, не жил нигде, кроме Нортгемптона. Следовательно, это мой микрокосм. Весь человеческий мир сводится для меня к этим улицам, этой истории, этим событиям» [943]. У Мура нет паспорта; Великобританию он покидал всего несколько раз. О втором романе, «Иерусалим», он говорил: «События моей предыдущей книги, «Глас огня», разворачивались в Нортгемптоне/Нортгемптоншире, но следующая книга уже не такая космополитская и всеохватная» [944]. Даже если знать, что это шуточные реплики, в них больше чувствуется агорафобия, а не уверенность в себе.

Один из главных героев «Гало Джонс», Родис, паникует при мысли о том, чтобы выйти из дома. Но возможно, Мура мы скорее видим в персонаже Бринны, богатой пожилой дамы, живущей с Гало и Родисом. В 1986 году Мур говорил: «Бринна слишком богата, чтобы жить в Петле, но она эмоционально прикована к этому месту простейшей nostalgie de la boue, что приблизительно переводится как «ностальгия по грязи». Как иногда богачи переезжают в Гринвич-вилладж, потому что им нравится живительная атмосфера, которая часто сопровождает нищету. По-своему, несмотря на все деньги, Бринна так же бессильна сбежать с Петли, как остальные, и это-то ее в конце концов и губит» [945]. Говорит ли ностальгия по нортгемптонской грязи, что Мур «бессилен»? Мур так явно не думает, и этот эпизод из «Больших чисел» № 1 (1990) доказывает, что его позиция не изменилась с тех времен, когда весь мир заглядывал ему в рот.

Мур пытается объяснить, что любое место, где мы живем, важное. Для него это Нортгемптон, для нас – места, где живем мы : «Они все великолепные. И вместо того чтобы их поносить или жаловаться, на самом деле стоит ценить все то, что в них есть мифического и могущественного» [946].

Тем временем Мур оставил очень заметный след в политическом активизме мира без всяких стараний:

От Нью-Йорка до Лондона, Сиднея, Колони, Бухареста прокатились волны протестов против политиков, банков и финансовых организаций. Любой смотревший новости о демонстрациях удивится, что у них повторяется один элемент – странно стилизованная маска Гая Фокса с усами и острой бородкой [947].

Теперь, когда охранные камеры и полицейские съемки демонстраций стали повседневностью, протестующие носят для анонимности маски из «V значит вендетта». Уместно, что именно члены группы под названием «Анонимус» (Anonymous) – коллектива компьютерных хакеров, – первыми переняли маски V на пикете перед офисом Сайентологической церкви в марте 2008 года. Мур признавался Entertainment Weekly: «Мне приятно. У меня потеплело на душе» [948], – и говорил Лоре Снеддон из Independent: «Очевидно, не могу сказать, что поддержу все их поступки в будущем, да? Но пока что я непомерно восхищаюсь тем, что делают «Анонимус», LulzSec и прочие. Мне кажется, они по-настоящему пугают власть в общем, потому что их трудно выкорчевать или выследить, зато они очень эффективно раскапывают информацию, которую мы имеем право знать» [949].

Маска распространилась еще больше в 2011 году во время протестов «Оккупай» (Occupy) против правительств, банков и корпораций, замешанных в глобальном банковском кризисе. Би-би-си сообщала, что за год продано 100 тысяч масок, а в ноябре 2012 года Объединенные Арабские Эмираты запретили носить их на праздник Национального дня и службы безопасности конфисковали запасы в магазинах [950]. Многие журналисты отмечали, что ненавистники корпораций направляют свои деньги одной из крупнейших развлекательных корпораций в мире – Warners, которая владеет правами на маски; об этом говорят чаще, чем о том, что долю от прибыли получают и создатели, в том числе Дез Скинн (в случае Дэвида Ллойда маски приносят около 50 тысяч фунтов в год).