Константин Веригин - Благоуханность. Воспоминания парфюмера

Прожив довольно долгое время в Америке, я вынес глубокое убеждение в том, что нигде духи так не нужны, как там. Но духи эти должны давать радость, а не возбуждать, не действовать на нервы людей, которые в этой стране тотальной механизации и без того чрезмерно взвинченны. Это в наибольшей степени касается больших городов, и главным образом Нью-Йорка — города исключительной перевозбужденности, бешеного темпа жизни и огромного количества электричества, разлитого в атмосфере.

Правда, есть в воздухе Нью-Йорка и что-то благодатное, светло-экзальтирующее, но этой живительной волне нелегко пробиться сквозь запахи автомобильного смога, разношерстной толпы, примитивно приготовленной пищи, домов, построенных наскоро и не имеющих благородного дыхания старины. Лишь в моменты могучих порывов морского ветра светло выявляется истинная сущность Нью-Йорка, и тогда понимаешь, что есть в нем своя горячая вера в предназначение и возможности человека. Особенно глубоко это чувствовается в ночное время, когда воздух насыщен живительным озоном и так легко дышать и думать. Наиболее остро эта легкость ощущается на верхних этажах небоскребов, что, возможно, объясняет и оправдывает эти постройки. Думается, что этот воздух дает мужчинам оптимизм и дерзновение, а женщинам — желание нового, неизведанного, какую-то неудовлетворенность. Полагаю, немало жизненных коллизий объясняется составом воздуха и резкими его изменениями.

В ночные часы, когда Нью-Йорк превращался в призрачное, феерическое видение, любил я бродить по его затихшим улицам. Ночь скрадывала все то, что при свете дня казалось уродливым, и ощущался лишь изумительный размах этого странного города. Реальностью оставались лишь мерцающие огоньки на головокружительной высоте верхних этажей небоскребов, и казалось, что это лампады или свечи, горящие в небе перед престолом Всевышнего. И в эти мгновения по-иному смотрели мои глаза, и я начинал понимать любовь и гордость ньюйоркцев своим городом…

Итак, роль путешествий в жизни парфюмера весьма велика. В этой связи нельзя не отметить того особого значения, которое может иметь в его жизни и творчестве путешествие по Италии. Пребывание в ней так же необходимо парфюмеру, как художнику, музыканту, поэту. В культурной жизни человечества роль Италии — преемницы античной Греции, огромна. Италия открывает артистам неисчислимые богатства античного мира с его лучезарным, вечно юным гимном любви и красоте. Италия еще вся проникнута Ренессансом, сыгравшим особую роль в искусстве и открывшим дорогу науке. Да и сама парфюмерия начала свое восхождение по Европе с итальянского Ренессанса, чему в немалой степени способствовали прекрасные ароматы цветущего Апеннинского полуострова.

С первого же моего путешествия в эту страну я подпал под власть ее чар… Начал я с Флоренции — города цветов, на гербе которого алеет лилия. Стоял август; было жарко, пыльно, ночью мучали комары, но все это меркло перед необычайной прелестью этого города. Мне казалось, что даже камни старинных домов, дворцы, площади преисполнены тончайшей благоуханности, причем блауханности амброво-женственной во всей светящейся ее золотистости. Помнится, как после осмотра дворца Медичи сидел я, утомленный, на площади в тени колонн. Мимо меня проходили бесчисленные группы людей различных национальностей, и все они представлялись мне серыми, уродливыми призраками нашей эпохи. Тогда как в реальности по-прежнему существовала незыблемая Флорентийская республика времен великолепных Медичи. И вся окружающая атмосфера подтверждала это ощущение своим тонким, богатым, чувственным ароматом Ренессанса. Теми же волнующими волнами благоуханий были наполнены Сиена, Пиза и вся Тоскана, почти не изменившая свой вид, в точности напоминающий картины великих мастеров Ренессанса. По вечерам, когда на небе зажигались первые звезды, любил я бродить по отдаленным улицам Флоренции, наблюдая за ее жителями, мирно сидящими в открытых харчевнях или у порога своих домов. Быстро пронеслась неделя. Я был очень рад встретиться с моей кузиной — княгиней Оболенской (урожденной Урусовой). Общие семейные воспоминания еще более укрепили во мне впечатление мимолетности жизни и реальности прошедшего. Пребывание во Флоренции дало мне целый ряд новых впечатлений, особенно по работе над амбровым аккордом — альфой ароматического искусства. Возвращаясь во Францию, где меня ожидали друзья, я уже начал мечтать о том, чтобы снова вернуться в этот город Ренессанса и как можно дольше не расставаться с ним.

Вторично ездил я в Италию с моим сыном Михаилом. Мы пожили в Риме, побывали в Помпеях, отдыхали на острове Иския. Друзья предупреждали меня, что Римом я буду очарован, но реальность превзошла все мои ожидания. На римском вокзале нас встретили родственники — Алексей Оболенский с женой, — что очень нас тронуло и облегчило первые затруднения, связанные с незнанием языка. Выйдя из великолепного вокзала, я сразу же почувствовал великолепное дыхание Рима. Дыхание, преисполненное солнечной живительностью и чем-то близким и желанным… Остановились мы у графов Орловых-Денисовых — людей милых и благожелательных, — много и тепло говорили о Риме. Первый день провел я в окружении молодежи, так как и моя дочь Ирина с мужем присоединились к нам. Они возвращались с острова Иския и на два дня решили задержаться в Риме, чтобы побыть с нами. Было удивительно приятно оказаться среди молодежи: Миши, Ирины с Жераром, Алексея с Селеной. Радостно было смотреть на их оживленные лица, видеть их восторг, слышать их неожиданные замечания. Вместе мы ходили осматривать дворец Боргезе. Мой зять Жерар пришел от вида дворца в неописуемое восхищение, не мог глаз оторвать от некоторых статуй и картин. Затем мы долго гуляли по Риму, слушая пояснения Алексея Оболенского. Поздно вечером ужинали в маленьком ресторане недалеко от вокзала. Молодежь веселилась, выбирая незнакомые блюда, обучаясь есть спагетти и наблюдая за окружающими. В одиннадцать вечера, проводив дочь и ее мужа, уезжавших в Швейцарию, мы вернулись к себе. Бархатная римская ночь, южная, ароматная, сразу же погрузила нас в мир сновидений. На следующее утро за нами зашел граф Сергей Шереметьев, предложивший быть нашим "чичероне", и под его руководством мы посетили Форум. Объяснения его были так интересны и увлекательны, что время прошло незаметно и мы сильно опоздали на свидание с Кляйнмихелями, с которыми намеревались позавтракать. Посещение Форума представляло для меня интерес с точки зрения не только истории, но и аромата. Весь воздух его был напоен теплотой земли, бальзамической благоуханностью римских пиний, пленительной горечью лавров и трав. Это был античный, незабываемый запах Древнего Рима во всем его царственном великолепии. Завтракали мы в хорошем ресторане. Володя и Мерика Кляйнмихель оказались чудесными рассказчиками, пленявшими тонким юмором; аппетит у всех был прекрасный, блюда — очень вкусны. Холодное белое вино пилось как-то само собой. Лучшего и желать было трудно.