Ричард Холл - MOBY. Саундтрек моей жизни [litres]

Я познакомился с Дамьеном пару лет тому назад в клубе для всех возрастов в Гринвиче, где работал диджеем. Он был высоким и светловолосым и хотел стать художником. Он курил дорогие британские сигареты и всегда носил черную одежду а-ля «новая волна». Все поклонницы «новой волны» в Коннектикуте были в него влюблены. Ему не хватало денег, чтобы поступить в художественную школу, поэтому он ходил по картинным галереям, пытаясь понять, как люди рисовали в восемнадцатом веке. Его девушка Алисса была высокой и худой как богомол моделью-азиаткой, только что окончившей Колумбийский университет. Наш друг Роберто был хип-хоп-диджеем, его родители торговали современным искусством. Роберто ходил на свидания с прекрасными женщинами, диджеил в хип-хоп-клубах в центре города и проводил отпуска на юге Франции на семейной вилле.

Несколько недель назад Алисса стала искать съемное жилье в журнале Village Voice . Ей приглянулся двухквартирный дом на углу Четырнадцатой улицы и Третьей авеню с тремя комнатами и большой гостиной за 1200 долларов в месяц. В нижнем Манхэттене была куча дешевого жилья, потому что он был грязным и опасным местом, и там почти никто не хотел жить.

Дамьен и Алисса пребывали в каких-то странных, но отношениях, поэтому забрали себе самую большую комнату, в подвале. В этой «спальне» не было света и пахло дешевыми стройматериалами и плесенью. Поскольку там постоянно царила темнота – или, может быть, потому что они ненавидели друг друга и страдали от депрессии, – Алисса и Дамьен обычно спали до трех-четырех часов дня. У Роберто было больше всего денег – он работал диджеем, а его родители владели виллой и галереей, – так что он забрал себе большую комнату в дальней части квартиры, в которой даже светило солнце, примерно полчаса в день.

Я был самым бедным из всех, так что мне досталась самая маленькая комнатка, которая, впрочем, все равно была больше, чем мой кубик в сто квадратных футов на заброшенной фабрике. Полы в моей новой комнате были покрашены в серый, стены – в выцветший зеленый, а два грязных окна выходили на замусоренную вентиляционную шахту между нашим домом и соседним. Мои ящики с книгами («Звездный путь», Артур Кларк, Кьеркегор) стояли на полу, а пластинки и диски (Joy Division, Деррик Мэй, Public Enemy) валялись в углу. Я снял двери с большого шкафа и установил в него свою маленькую MIDI-студию. Денег на кровать у меня не было, так что мой двухместный матрас лежал прямо на полу. В квартире пахло мусором, не было света, а по соседству были наркопритон и мексиканский ресторан, где готовили кучифритос [4] Испанское блюдо из мелких кусочков жареной свинины. , но мне даже это казалось раем.

Я был самым бедным из всех, так что мне досталась самая маленькая комнатка, которая, впрочем, все равно была больше, чем мой кубик в сто квадратных футов на заброшенной фабрике.

Нью-Йорк уже давно был для меня «темным городом на холме», затянутым тенями, зловещим, но идеальным. Я родился на 148-й улице в Гарлеме в 1965 году и очень долго жил в Коннектикуте, мечтая вернуться в Нью-Йорк – словно почтовый голубь, скучающий по далекому дикому острову, откуда он родом. Перестрелки между бандами, СПИД и передозировки наркотиками были для нас не просто заголовками в таблоидах – у всех нас были знакомые, которые погибли в Нью-Йорке слишком молодыми. Тем не менее Дамьен, я и наши соседи поселились в грязном эпицентре самого удивительного города на планете.

Моя доля арендной платы составляла 285 долларов – немалая сумма, учитывая, что раньше мне приходилось платить всего 50 долларов в месяц охранникам заброшенной фабрики. Но, работая диджеем в «Марсе» и соглашаясь на любые другие предложения, я получал практически 800 долларов в месяц.

За неделю до переезда в город я одолжил мамину машину и пересек мост Таппан-Зи, чтобы отработать диджеем на свадьбе в Найеке, штат Нью-Йорк. Церемония проходила без согласия родных, поэтому жених с невестой на собственные деньги сняли подвал в общественном зале Найека. В подвале было холодно и влажно, и двадцать гостей, сидевших на складных пластиковых стульях, дрожали от холода. У молодоженов не было средств арендовать диджейский пульт, так что я играл музыку с двух кассетников, которые они одолжили у друзей – даже поставил свадебный марш на кассетном сингле, когда невеста шла к алтарю. Мне заплатили 70 долларов, и было даже как-то неудобно брать столько денег. Но одной из главных целей, которые я поставил себе в Нью-Йорке, было не стать бездомным проститутом, а для этого мне нужны были любые способы зарабатывания денег – даже если для этого приходилось работать диджеем на свадьбе с кассетниками вместо пульта и брать деньги с бедных молодоженов.

Я бросил пить два года тому назад, в восемьдесят седьмом. Впервые я попробовал алкоголь в десять лет, в последний день 1975 года.

Через месяц после переезда мы решили устроить вечеринку. Я ставил пластинки и кассеты с «новой волной» и хаусом в углу комнаты, гости танцевали, и все, кроме меня, напились.

Я бросил пить два года тому назад, в восемьдесят седьмом. Впервые я попробовал алкоголь в десять лет, в последний день 1975 года. Семья моего друга Артура жила в Дариене, в особняке возле пролива Лонг-Айленд, и его мама пригласила меня на их новогоднюю вечеринку. В какой-то момент вечером подвыпившая мама Артура протянула мне бокал шампанского. После этого я пошел на их огромную отделанную мрамором кухню и стащил еще два бокала шампанского из-под носа двух европейских студентов по обмену, которые у них работали. После трех бокалов вся моя тревога куда-то улетучилась, и впервые в жизни я почувствовал себя по-настоящему счастливым. Когда после полуночи я поднялся в комнату Артура, тот уже спал на нижнем ярусе двухъярусной кровати. Я с пьяной неловкостью забрался наверх и накрылся одеялом с изображением звездного крейсера «Галактика».

– Я всегда хотел, чтобы мне было так хорошо, – обратился я к комнате. Артур ничего не ответил: он спал.

В средних и старших классах я ходил по вечеринкам и пил все, до чего удавалось дотянуться. Я воровал вино и пиво у мамы и ее бойфрендов. Я воровал водку и ром из баров родителей моих друзей. И, для полного счастья, когда мне было двенадцать, мой друг Джим и я пили винный кулер [5] Напиток из вина с фруктовым соком или газированной водой. и принимали нейролептические таблетки, которые прописывали его брату, лежавшему в психушке.

«Я – алкогольный энтузиаст», – говорил я друзьям – иногда в тот самый момент, когда швырял мусорный бак в припаркованную машину, плакал пьяными слезами или блевал на тротуаре. Будучи очень нетрезвым, я разбил несколько машин и потерял девственность в шестнадцать лет, причем вообще не помню, как это произошло.