Лев Баусин - Спецслужбы мира на Ближнем Востоке

Во многих странах в обстановке строжайшей секретности трудятся центры дешифрования, именуемые «дворцами головоломок», «черными кабинетами», отделами Агентства национальной безопасности, и так далее. В СССР криптографией в ее полном комплексе занималось бывшее 8 Главное Управление КГБ. Навсегда, бесповоротно, канули в Лету те времена и те принципы, в силу которых джентльмену считалось неприличным читать чужие письма. В наш век атрибутом великой державы, вместе с наличием ядерного оружия и другими достижениями в области высоких технологий, стал высокий уровень криптографии. Ее отсутствие, наоборот, считается показателем недоразвитости, отставания от уровня современности. Криптография — это разведка и контрразведка связи. А связь — основа нормального функционирования любого государства, его учреждений и ведомств. Всю историю человечества и отдельных стран можно было бы написать в другом цвете, под другим ракурсом, если бы были известны достижения и неудачи криптографии. Но белые (а может быть, и черные) пятна в истории останутся навсегда. Тем не менее, кое-что с течением времени становится известным. Например, дешифрованная телеграмма министра иностранных дел Германии Циммермана немецкому посланнику, в которой содержалось предложение Мексике начать боевые действия против США, сыграла определенную роль в выступлении Америки на стороне Антанты. Ввиду нестойкости наших шифров в двадцатые годы Англия держала под контролем связь Наркоминдела с посольствами на Востоке. Пресловутый ультиматум Керзона был составлен на основе дешифрованных англичанами телеграмм.

В свою очередь, мы читали переписку Японии, которая планировала в случае войны захватить Приморье, Дальний Восток, Забайкалье. Опубликование в прессе дешифрованного нами «меморандума Танаки» («меморандум Танаки» — секретный доклад по вопросам внешней политики Японии, представленный в 1927 году премьер-министром генералом Танакой — предусматривал экспансию Японии в Китай и другие страны Азии и содержал призыв к войне с СССР) спутало карты японской военщины.

Сейчас трудно сказать, как бы сложился ход Великой Отечественной войны, если бы советские криптографы обладали методом дешифрования «Энигма», но данными с нами делиться не торопились.

США дешифровали часть кодов советских дипломатических посланий и донесений КГБ, в результате чего было выявлено, что Москва имела более 100 американских агентов, занимавшихся шпионажем в пользу СССР.

Это лишь небольшая иллюстрация к роли криптографии.

Выпускники Высшей школы бывшего ГУСС при бывшем ЦК КПСС едва ли считали себя разведчиками особого рода. Они перебирали, сидя в уютном кабинете на двоих, кипы шифртелеграмм, пытаясь подобрать ключ к ним, мечтая о какой-нибудь зацепке, выискивая повторяемость или возможную ошибку оператора. Но трудно (чаще невозможно) дешифровать текст, зашифрованный с помощью электронно-вычислительной машины, делающей миллион операций в секунду.

Можно было годами «взламывать» шифр, но с помощью формул лишь доказать его нераскрываемость без посторонней помощи, без подсказки. Идеальным помощником считается завербованный шифровальщик, работающий с шифрами. А заставить его работать на нас может только настоящий разведчик (агентурист). По идее автора шпионских романов Яна Флеминга, «если шифр трудно вскрыть, его надо выкрасть».

Невозможность «взломать» шифр собственными силами порождала чувство безысходности, никчемности. Некоторым выпускникам Высшей школы ГУСС повезло больше: они создавали шифровальные машины. Часть из них получила Ленинские премии.

Относительно роли радиошпионажа и криптографии на Ближнем Востоке следует напомнить также случай с американским специальным судном «Либерти» во время войны 1967 г. В начале военных действий оно находилось у берегов Египта. Часть экипажа вместе со специальной аппаратурой высадилась на берег, другая оставалась на корабле. Их общая цель состояла в перехвате и дешифровке радиосообщений как Египта, так и Израиля, а также в посылке ложных приказов на арабском языке об отступлении командирам египетских частей, который пытались организовать на Синае оборону. Естественно, что перехваченные и дешифрованные секреты египтян отправлялись ЦРУ, а затем израильскому командованию. Но среди членов команды оказались специалисты по ивриту, которые осуществляли радиошпионаж и за Израилем. Корабль «Либерти» был потоплен израильскими самолетами и торпедными катерами. В результате этого погибло и было ранено более 100 членов команды корабля. Вашингтон получил от Тель-Авива официальные извинения за это «досадное недоразумение». Как же так? Израиль уничтожает корабль своего стратегического союзника — США! Некоторые исследователи пришли к выводу, что американцы, используя свое судно, получали сведения о том, что Израиль, нарушая рамки прежней договоренности с США, самостоятельно пошел на расширение и продолжение боевых действий. Израиль решил ликвидировать невыгодный для него источник информации.

Итак, само собой разумеется, что все, чему я научился в Академии, я никак не мог поведать «Дон Кихоту». Я просто сказал, что шифры — это не мое хобби. Но охота за шифровальщиками продолжалась.

На ежегодной международной торговой выставке у нашего павильона я познакомился с двумя дипломатами одной азиатской страны, которая представляла определенный интерес. Расчувствовавшись перед их неподдельным вниманием к нашим экспонатам, я пригласил обоих отобедать в наш ресторан, где им особенно понравились русские щи и блины с икрой.

В качестве ответного шага они пригласили меня на ужин в дорогой ресторан на Ниле, перед входом в который висело вежливое объявление: «Просьба посетить нас в галстуке». Ужин проходил при свечах, электрического освещения не было. Ресторан был элитным. Оба дипломата интересовались особенностями нашей жизни: может ли верующий состоять в КПСС, как устроены колхозы, что будет, если жених обнаружит в первую брачную ночь, что его невеста не девственница, каковы особенности русской зимы, и так далее. Ужины при свечах стали традицией, за них расплачивались мои собеседники. Они избегали бесед на политические темы, на остро поставленные вопросы следовали обтекаемые ответы, из которых нельзя было даже составить запись беседы для посольства.

Все ужины да ужины. Приятно для желудка, но нет оперативного удовлетворения. И тогда, нарушив дипломатический этикет, я без предварительного уведомления поехал в посольство.

Дипломат-этнограф встретил меня радушно, усадил в своем кабинете и начал обычный разговор на житейские темы. Раздавшийся телефонный звонок заставил выйти его на несколько минут. Вернулся он с бумагой, извинился за прерванную беседу, заявив, что ему надо зашифровать телеграмму посла.