Елена Арсеньева - Идеал фантазии (Екатерина Дашкова)

Молодой княгине Дашковой немедленно нужно было убедиться, что сие ложь. Она не помнила, как убедила повитуху себя сопровождать, как добралась до дома Новосильцевой… И лишь только бросила взгляд на супруга, лежавшего в постели и делавшего неверные движения руками и ногами, лишь только увидела эти блуждающие, кровью налитые глаза, как поняла тем внутренним прозрением, которое дается женщинам, стоящим на пороге смерти (а она в то мгновение истинно была на пороге смерти от истощения нравственных и физических сил!): все ложь, все бред! Ничего не случилось дурного с Екатериною, она по-прежнему остается ангелом чистоты и идеалом фантазии, ее можно обожать с прежней нежностью, их с Катериной Романовной дружба нечистым мужским началом не запятнана!

Конечно, на ее бедную голову обрушились громы и молнии свекрови и мужа. Этот глупец возомнил, будто жена тревожилась о его здоровье! Катерина Романовна, несмотря на молодость, была достаточно умна, чтобы знать: мужчинами легко управлять с помощью их собственных заблуждений, а потому князя Михаила не разубеждала. Лежала в постели, отдыхая после родов, и продолжала воображать себе ту книгу, которую когда-нибудь напишет, – историю собственной жизни, и потихоньку хихикала, представляя, как умилит будущих читателей, изображая свою пылкую страсть к супругу…

«Не надо забывать, что для меня разлука с молодым мужем была верхом несчастья тем более, что я легко увлекалась всем и с трудом могла управлять своим чувством, живым и пылким от природы… Если только не увижу князя своими собственными глазами, то не переживу своих сомнений о его несчастье!» – вот что она напишет в книге. И все прочее в этом же роде.

А также она напишет, что охотно предавалась бы радостям простой сельской жизни в обществе только лишь обожаемого супруга и деточек, да вот беда – надобно ехать в Петербург, который никогда не казался ей хорош, мил и роскошен, а все в нем было одушевлено только ее, княгини Дашковой, собственной мыслью – о великой княгине Екатерине! Впрочем, нет. Таких интимностей допускать не стоит. О трепете сердца следует писать осторожно…

Катерина Романовна была безумно рада предстоящему переезду в Петербург. Она не сомневалась – она знала доподлинно, что великая княгиня несчастна в супружестве, а значит, нуждается в помощи Катерины Дашковой!

Вот откуда взялось это убеждение: среди Воронцовых и Дашковых Елизавета Романовна, фаворитка великого князя Петра Федоровича, с каждым днем пользовалась все большим уважением. Поскольку императрица Елизавета Петровна тяжело болела и вот-вот должна была отойти в мир иной, и никто не знал, какими переменами окажется чревато новое царствование (причудливый нрав наследника был хорошо известен!), рассчитывать приходилось только на любовницу будущего государя. Ходили уже слухи, будто Петр не скрывает отвращения к жене, намерен отправить ее в монастырь, заменив фавориткою, даже обвенчавшись с Воронцовой… Все, даже дядюшка-канцлер, искали теперь ее благосклонности. Все, кроме Катерины Романовны, которая сестрицу ненавидела именно из-за ее искренней одержимости этими животными – мужчинами …

В том, что великий князь Петр именно животное, а ничто другое, Катерине Романовне приходилось убеждаться очень часто.

Наследник обласкал Дашковых и приказал им бывать у него ежедневно. Катерина же Романовна решила присутствовать на его приемах только в самых крайних случаях, чтобы не подать повода к неудовольствию. Это самопожертвование было неизбежным, чтобы видеться с Екатериной Алексеевной и поддерживать ее дружеское расположение, в котором молодая Дашкова каждый день все больше и больше убеждалась.

Отчуждение ее от партии Петра и решительное предпочтение его супруги было им замечено, и он скоро дал княгине это почувствовать. Однажды, отозвав Катерину Романовну в сторону, он изрек наставительно:

– Дитя мое, вам бы не мешало помнить, что водить хлеб-соль с честными дураками, подобными вашей сестре и мне, гораздо безопаснее, чем с теми великими умниками, которые выжмут из апельсина сок, а корки бросят под ноги.

Катерина Романовна поначалу ничего не поняла из этого намека и с полной наивностью ответила Петру: мол, тетка его, императрица, советовала платить дань равного почтения как великому князю, так и великой княгине. Петр усмехнулся и ничего более не сказал.

Как ни силилась Катерина Романовна больше времени проводить с «идеалом фантазии», все же часто избегать общества наследника было невозможно. Это общество иногда принимало вид казармы, где табачный дым и голштинские генералы были любимым развлечением Петра. Эти офицеры были большей частью капралы и сержанты прусской армии, истинные дети немецких сапожников, самый нижний осадок народных слоев. И эта сволочь [2]нищих генералов была приятна великому князю! Разговор происходил на таком диком полунемецком языке, что некоторое знание его было совершенно необходимо тому, кто не хотел сделаться посмешищем на этой августейшей сходке.

В то же время у великой княгини собиралось умное, изящное и благопристойное общество! Под влиянием такой прелести Катерина Романовна не могла даже одной минуты колебаться в выборе своей партии, и со стороны Екатерины Алексеевны она видела постоянно возраставшее расположение к себе.

Великая княгиня жила в Петергофе, где ей было позволено один раз в неделю видеть своего сына Павла. На обратном пути отсюда она нередко заезжала к Дашковой и увозила ее с собой проводить вместе остаток вечера. Катерина Романовна получала от нее записки, если что-нибудь мешало видеться лично, и таким образом между ними завязалась искренняя и откровенная переписка, которая усиливала и укрепляла задушевную привязанность молодой Дашковой к Екатерине Алексеевне. И она не переставала дивиться чистоте души этой прекрасной женщины, которая так крепко дружила с сестрой фаворитки мужа, так доверяла ей. Воистину – редкостная натура!

Катерина Романовна не только любовалась своей очаровательной подругой, то и дело находя удобный повод ей ручку поцеловать, либо в плечико чмокнуть, либо перебрать дрожащими от волнения пальцами ленту ее пояса, либо коснуться губами локона, выбившегося из прически, – но и размышляла о будущем.

Ну почему так несправедливо судит порою Провидение?! Умная, просвещенная великая княгиня может в любую минуту оказаться заживо погребенной в монастыре по прихоти своего взбалмошного супруга, и судьба державы перейдет в руки этого глупого и недостойного существа. Ах, кабы во главе Российского государства встала Екатерина Алексеевна! В ней таятся задатки великой женщины, это существо иное, чем умирающая императрица Елизавета Петровна, которая всю жизнь плясала под дудку своих многочисленных любовников! Какое государство могла бы создать Екатерина… особенно если бы в числе советников ее – вернее, советчиц – оказалась княгиня Дашкова!