Николай Великолепов - Огонь ради победы

Канонада длилась полчаса. А затем фашистские танки и пехота атаковали южнее озера Веленце позиции 30-го стрелкового корпуса и соседнего с ним 1-го гвардейского укрепленного района. Используя свое превосходство в силах и средствах, враг сумел танковым тараном вклиниться в нашу оборону на стыке между корпусом и укрепрайоном.

Начались ожесточенные кровопролитные бои. В течение десяти дней советские воины с великой стойкостью отражали яростные атаки гитлеровцев, стремившихся во что бы то ни стало сокрушить нашу оборону между Веленце и Балатоном, прорваться к Дунаю и, расчленив советские войска, уничтожить их по частям. На этом направлении враг сосредоточил главные свои силы. Кроме известных боевых машин — «пантер», «тигров», «Фердинандов» фашисты применили 68-тонный танк «королевский тигр», располагавший мощным вооружением и броней до 180 миллиметров. Действия наземных войск противника постоянно поддерживались ударами авиации.

Враг упорно и методически наращивал силу своих ударов. В межозерном пространстве, на сравнительно узком участке фронта, с его стороны одновременно действовало танков и штурмовых орудий: 6 марта — 100, 7 марта — 170, 8 марта — 250, 9 марта — 320, а 10 марта — уже 450, На участках прорыва плотность составляла до 50 танков и штурмовых орудий на километр фронта. При этом противник непрерывно менял направления своих таранных ударов и тактику действий.

Из частей нашей 19-й артдивизии первыми приняли боевое крещение 170-я и 173-я артиллерийские бригады. Офицеры их полков, особенно в старшем звене, имели солидную фронтовую закалку, но значительная часть сержантов и солдат впервые вступили в бой. Признаться, неспокойно было на душе: как проявят себя в час жестокого испытания необстрелянные артиллеристы? А очень важно, чтобы первый бой для солдата прошел успешно. Тогда в нем крепнет вера в свои силы, в мощь своего оружия, в крепость воинского коллектива, в рядах которого он сражается.

Опасения оказались напрасными. Молодые артиллеристы дрались стойко и умело, не уступая в этом ветеранам-гвардейцам.

Огромную трудность для всех, особенно для штаба дивизии, составляло то, что наши бригады находились на различных участках фронта, в оперативном подчинении разных начальников. Позиции частей непрерывно менялись. К примеру, 173-я артбригада за несколько дней боев пять раз передавалась из одного корпуса в другой. Иной раз решение почти всего круга боевых задач ложилось на плечи командиров артиллерийских бригад. Мне же надо было ежедневно ездить в боевые порядки частей, устанавливать на месте, как они действуют, в чем нуждаются. И тут же мчаться в штабы общевойсковых соединений, еще и еще раз уточнять вопросы боевого использования наших частей. Что греха таить, приходилось и спорить с иными начальниками. Бывало, молодой общевойсковой командир из добрых, конечно, побуждений ставил тому или иному нашему дивизиону несвойственную ему огневую задачу. Особенно это касалось тяжелых и мощных артсистем. Случалось вгорячах напоминать старое присловье о том, что из пушек по воробьям не стреляют. Я понимаю, такая деятельность не совпадает с представлением читателей о боевой работе командира дивизии, который прежде всего обязан мыслить, ибо война является не только борьбой войск, но и состязанием умов военачальников. Но кому же, как не комдиву, заниматься и тем, о чем я рассказываю? Кроме того, надо учесть необычность нашей дивизии, сложность обстановки. И то, конечно же, что комдивом я был начинающим. Где-то и не так поступал, да иных путей тогда и не видел.

Утро 8 марта меня застало на командном пункте 170-й артиллерийской бригады в местечке Шарбогард. Комбриг полковник К. П. Чернов воспаленными глазами смотрел на карту, слушая доклад оператора своего штаба.

— Как на переднем крае, Кирилл Прокофьевич? — спросил я.

— Час от часу не легче. Противник опять начал танковые атаки. Удар наносится на стыке частей сто пятьдесят пятой стрелковой дивизии. Это северо-восточнее Шаркерестура, — комбриг указал карандашом точку на карте. — А здесь две батареи артполка майора Постного. Вот оператор только что доложил, что наши батареи помогли отбить атаку как раз на самом опасном направлении. Но противник наседает.

— Едем туда.

Вскоре мы прибыли на позиции 1144-го артиллерийского полка, которым командовал майор Постный. Батареи 76-миллиметровых орудий отражали очередную попытку фашистов потеснить нашу пехоту. Только стали мы обходить огневые позиции, как в небе появились вражеские самолеты. Один за другим они пикировали и, казалось, падали прямо на наши головы. Грохот орудийных залпов смешался с разрывами авиабомб.

Налет авиации не обошелся для нас без потерь. Однако все батареи продолжали вести огонь, еще одна атака фашистов была отражена.

Мы поговорили с личным составом батарей, уточнили, сколько на огневых позициях осталось снарядов. Боезапаса было маловато, да и многие расчеты действовали уже сокращенным составом.

Встретив нас на полковом НП, майор А. В. Постный коротко и четко доложил обстановку. Я видел, очень трудно полку Постного, но офицер не высказал ни одной жалобы, ни одной просьбы.

Возвращаясь на командный пункт бригады, мы обменивались с полковником К. П. Черновым впечатлениями дня.

— У Постного бойцы крепкие, дерутся хорошо, — говорил Кирилл Прокофьевич. — Я за его полк не беспокоюсь — не подведет. — И, помолчав, добавил со свойственной ему простотой: — Алеша Постный молчит, помощи не просит, а вот потери у него большие, да и расход снарядов велик.

Пообещал комбригу пополнить 1144-й. Кирилл Прокофьевич сразу повеселел и убежденно сказал:

— Ничего у немцев не получится с этим наступлением. К Дунаю они не прорвутся. Не сорок первый год! Мы научились бить врага. И здесь, под Балатоном, сыграем ему отходную. Да еще какую!

Посмотрел на Чернова (взгляд у него твердый, решительный), на его Золотую Звезду и от души порадовался, что имею такого соратника.

На следующий день было решено проверить боевую работу 1151-го артиллерийского полка, которым командовал подполковник В. Г. Мокшин. Часть его батарей стояла на защите переправ через канал Шарвиз, деливший участок фронта между Веленце и Балатоном на две части.

Именно в этот день, 9 марта, враг двумя танковыми дивизиями СС на узком участке прорвал оборону наших войск и устремился вдоль западного берега канала Шарвиз в направлении Фаньч, Цеце.

Вместе с тремя офицерами штаба я побывал на НП одного и в артдивизионов 1151-го полка, а потом направился на батареи, прикрывавшие канал. В воздухе по-прежнему то и дело появлялись фашистские самолеты, и наши «виллисы» вынуждены были маневрировать между постройками и садами, избегая прицельного пушечно-пулеметного огня.