Николай Великолепов - Огонь ради победы

Целый час длилась обработка позиций противника. В первые пять минут — огневой налет по траншеям переднего края и ближайшей глубине, по батареям, штабам и резервам. Затем в течение 45 минут огонь велся на подавление разведанных огневых средств врага, а также по его второй и третьей траншеям. Орудия, выделенные для стрельбы прямой наводкой, уничтожали цели на переднем крае. Контрбатарейные и контрминометные группы по особому графику подавляли вражескую артиллерию и минометы. В последние 10 минут вновь производился мощный налет по переднему краю и ближайшей глубине обороны противника.

Когда наши войска пошли в атаку, огневой вал артиллерии сопровождал пехоту и танки. Перенос огня в глубину осуществлялся методом сползания: вначале переносился огонь более тяжелых орудий и минометов, а затем — по мере продвижения пехоты — огонь переносили меньшие калибры. Для создания перед наступающими частями подвижного огневого щита от артиллеристов требовалась большая точность.

Огневой вал сопровождал наступающих в течение 40 минут на глубину полтора километра. А дальше артиллерия использовалась методом последовательного сосредоточения огня — ПСО.

В журнале боевых действий 37-го гвардейского стрелкового корпуса 16 марта сделана такая запись: «При прорыве укрепленной полосы противник на переднем крае оказал незначительное сопротивление в силу того, что артиллерией были разрушены инженерные сооружения и препятствия, уничтожены и подавлены огневые точки и живая сила».

К сожалению, наши стрелковые части не смогли в полной мере использовать результаты ударов артиллерии, авиации и добиться высоких темпов наступления. В результате неприятель восстановил нарушенное управление войсками, перебросил к месту прорыва пехотные и танковые части с неатакованных участков. В ночь на 17 марта большая группа фашистской пехоты с 30 танками предприняла ряд контратак на позиции 98-й стрелковой дивизии из района Мадьяралмаш. Бой длился до рассвета. Стойко держались гвардейцы 98-й дивизии, поддерживаемые огнем тяжелых минометов нашей 15-й бригады. Гитлеровцы понесли большие потери и отошли.

Днем 17 марта после короткой артподготовки (били мы по узлам сопротивления) вводились в бой вторые эшелоны стрелковых дивизий. Наши части к вечеру вклинились в оборону противника на глубину до 10 километров. Однако фашисты, подтягивая резервы, ожесточенно сопротивлялись. Продвижение наших стрелковых частей замедлялось также из-за нехватки танков непосредственной поддержки пехоты. Тем большая ответственность ложилась на артиллеристов и минометчиков.

Наши минометчики в эти дни поработали крепко! Полки 38-й бригады, громя вражеские позиции, только за 16 марта израсходовали 2880 мин! Батареи неотступно двигались в боевых порядках пехоты, обеспечивая огнем продвижение стрелковых подразделений. Полковник М. 3. Голощапов на КП бригады рассказывал:

— Сегодня отличилась батарея капитана Загидова. Сразу же после выдвижения на новый рубеж Загидов обнаружил огневые точки противника — зарытые в землю танки. Расчет старшего сержанта Шидловского быстро пристрелял цель, и батарея тут же произвела огневой налет. Танки замолчали. Но в это время по нашим наступающим стрелкам враг открыл огонь из минометов. Разведчики Загидова засекли батарею противника. И снова расчет Шидловского удачно произвел пристрелку цели, а вслед за этим накрыл минометную батарею.

Естественно, я заинтересовался снайперским расчетом, о котором рассказывал комбриг. Выяснилось, что Шидловский — коммунист, грамотный и смелый младший командир. Его расчет и в дни учебы отличался слаженностью, точностью в стрельбе и справедливо считался лучшим на батарее. В этом маленьком боевом коллективе были воины разных национальностей. Русский Сергеев, украинец Шидловский, башкир Гайбайдуллин, каракалпак Изикеев… Все они, спаянные братской дружбой советских людей, стремились к одному — беспощадно громить фашистов.

Большой урон врагу наносила 15-я тяжелая минометная бригада. Она была единственной в войсках фронта. Пленные фашисты, испытавшие на себе навесный огонь 160-миллиметровых минометов (высота траектории мин доходила до 5000 метров), сравнивали этот обстрел с авиационной бомбежкой и в испуге спрашивали: «Почему самолетов в воздухе нет, а нас бомбят?»

Да, эффект от разрыва наших тяжелых мин оказался огромным. Однако первый опыт боевого применения новых минометов поставил перед офицерами 15-й бригады немало сложных вопросов. По инструкции разрешение на открытие огня из них должен был давать старший артиллерийский начальник. В условиях, когда пехота нуждалась в непрерывной огневой поддержке, ждать или добывать такое разрешение не всегда оказывалось возможным. И надо отдать должное Ивану Кирилловичу Богомолову, который брал на себя ответственность и доверял командирам дивизионов самим решать, когда нужно открывать огонь. (Между прочим, впоследствии Иван Кириллович с улыбкой признавался мне, что поначалу скептически относился к минометному оружию. Почти всю войну он провел в тяжелой артиллерии, командовал под Ленинградом пушечным полком.)

Чтобы подольше сохранить секрет нового оружия, инструкцией запрещалось делать пристрелку. Но стрельба без пристрелки — это нередко напрасная трата драгоценного боезапаса.

Полковник Богомолов и тут брал на себя ответственность за нарушение инструкции.

Возникли сложности и технического порядка. После первого выстрела плита миномета уходила в землю, особенно если грунт оказывался рыхлым. Воины 15-й бригады разработали нехитрые приспособления: прочные щиты из досок и хвороста, на которые в бою ставились плиты минометов. Словом, новое оружие потребовало творческого подхода к его боевому применению, и минометчики полковника И. К. Богомолова проявили себя с самой лучшей стороны.

Впрочем, и в использование уже испытанного в боях оружия вносилось немало нового. Ранее мне казалось, что тяжелые «катюши» не способны к быстрому маневру, к действию с ходу. Для стрельбы снарядами М-30 применялись станки рамного типа, каждый для четырех снарядов. Для подвоза этих рам и боеприпасов, установку их и заряжание требовалось несколько часов. Да и дальность стрельбы реактивных установок БМ-30 была малой — около трех километров, не говоря уже о большом рассеивании снарядов.

Однако в 1944 году на вооружение были приняты новые снаряды улучшенной кучности (УК) и боевые машины для пуска этих снарядов М-31. Дальность стрельбы достигла 4325 метров, а рассеивание уменьшилось в 6 раз. Боевая машина получила название БМ-31-12, так как каждая могла выпустить одновременно 12 снарядов. Это оружие было уже несравненно лучше прежнего. И все-таки старые впечатления не выветривались из памяти, я не без тревоги ожидал первых результатов боевых действий 29-й гвардейской минометной бригады, состоявшей из четырех дивизионов БМ-31-12.