Павел Щёголев - Дуэль и смерть Пушкина [Исследование и материалы]

Необходимо добавить, что сообщённое из французских архивов извлечение из донесения не является новинкой: самое донесение напечатано в «Souvenirs du baron de Barante» Paris, t. V. 1895, p. 557. Отсюда эта депеша с сокращениями переведена в «Русском архиве». 1896, т. 1. стр. 447—448.

Приходится всё-таки предполагать, что в архивах французского министерства иностранных дел находятся и остаются неразысканными и другие сообщения о деле Пушкина или, по крайней мере, о роли д’Аршиака.

В архиве великобританского министерства иностранных дел нашлось немного материала о смерти Пушкина. Маркиз Лансдоун доставил нашему послу копию с извлечения из депеши графа Дёрама (Durham) от 3 мая 1837 года и с приложенного к ней перевода, присовокупляя, что в архиве английского министерства других сообщений по сему предмету, по-видимому, не имеется.

Приложенный перевод оказался переводом краткой сентенции военного суда с конфирмацией государя по делу Геккерена. Эта сентенция была распубликована в выходивших в С.-Петербурге газетах на французском, немецком и русском языках. Самое же извлечение из депеши графа Дёрама виконту Пальмерстону от 3 мая 1837 года, за № 176, следующего содержания:

«Первое приложение (Указ) — приговор военного суда о бароне Геккерене, приёмном сыне голландского министра. Он был офицером на русской службе и недавно убил на дуэли прославленного поэта Пушкина. Оскорбление, которое было направлено против голландского министра в письме Пушкина, слишком ясно для уразумения и совсем неблагожелательно для его превосходительства. Он оставил здешний двор, испросив отпуск, вынужденный этим несчастным обстоятельством, и получил отказ в аудиенции его величества, но был награждён табакеркой. Сын его был выслан на границу, в открытой телеге, в сопровождении жандарма».

Граф Дёрам был недолго представителем английских интересов в России, но он вдумчиво наблюдал нашу общественную и государственную жизнь. О ценности его наблюдений свидетельствуют его официальные донесения и отчёты и частные письма в Англию, могущие служить важным источником для русской истории. Они отчасти собраны в книге Reid’a «Life and Letters of First Earl of Durham (1792—1840)» London, Т. I and II, 1907 {324} . О смерти и дуэли Пушкина в этой книге ничего не имеется.

Поиски в архиве австро-венгерского министерства иностранных дел дали незначительные результаты. Фикельмон, бывший тогда послом в Петербурге, был женат на дочери Е. М. Хитрово, приятельницы Пушкина, влюблённой в него и водившей близкое знакомство с князем П. А. Вяземским, Жуковским и другими русскими писателями; он был осведомлён, конечно, об истории Пушкина лучше, чем всякий другой дипломат. Он не обошёл этого дела в своих донесениях своему министру графу Меттерниху, но не счёл нужным распространиться о нём подробно. Австро-Венгерское министерство препроводило нашему послу отрывок из депеши графа Фикельмона, касающийся дуэли Пушкина. Отрывок оказался уже известным в России. Он был извлечён из Венского архива д-ром Карлом Шрауфом и через Г. Ф. Штендмана предоставлен в распоряжение Л. Н. Майкова, который и напечатал его в «Старине и новизне», кн. III. Спб., 1900, стр. 339—341.

В видах сохранения полноты подбора дипломатических сообщений о смерти Пушкина приводим перевод этого документа [743].

Из подлинного отчёта графа Фикельмона князю Меттерниху,

С-Петербург, 1837.

февраль 14—2

Князь,

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вчера здесь хоронили г. Александра Пушкина, выдающегося писателя и первого поэта России. Император приказал ему поселиться в Петербурге, поручив ему написать историю Петра Великого; для этой цели в его распоряжение были предоставлены архивы Империи.

Г. Пушкин был убит на дуэли офицером Кавалергардского полка бароном Дантесом, французом, покинувшим Францию вследствие революции 1830 года. Это обстоятельство, вместе с солидными рекомендациями, обеспечило ему благосклонный приём; император отнёсся к нему милостиво. Геккерен привязался к молодому человеку; есть какая-то тайна в поводах, побудивших его усыновить молодого человека, передать ему своё имя и своё состояние.

У г. Пушкина была молодая, необыкновенно красивая жена, которая подарила ему уже четырёх детей. Раздражение против Дантеса за то, что он преследовал молодую женщину своими ухаживаниями, привело к вызову на дуэль, жертвою которой пал г. Пушкин. Он прожил 36 часов после того, как был смертельно ранен.

Император среди этих обстоятельств выказал то великодушие, которое свойственно его нраву. Его величество поздно вечером узнал о том, что Пушкин дрался на дуэли и что он безнадёжен; он осчастливил поэта, написав ему несколько слов о том, что он его прощает, призывал его к выполнению христианского долга и успокоил последние минуты его жизни обещанием позаботиться о его жене и детях.

По слухам, его величество назначил пенсию в 6000 рублей вдове и по 1500 рублей каждому из четверых детей; он приказал поместить обоих сыновей в Пажеский корпус, с тем чтобы они воспитывались на его счёт, и намеревается уплатить долги мужа по закладной на принадлежащую ему землю.

Но всё это великодушие превзойдено следующим решением. Император призвал г. Жуковского, воспитателя его высочества наследника, бывшего также другом и, так сказать, духовным опекуном г. Пушкина, и сказал ему: «У Пушкина была горячая голова, у него бывали часто экзальтированные мысли; я прикажу передать вам все его бумаги; сожгите из них те, которые захотите, меня это не касается, и оставьте только то, что вы сочтёте нужным» {325} .

Я не осмеливаюсь высказываться, ибо слова бледны и слабы для изображения подобного факта, и я ограничусь простым сообщением его вашей светлости.

Прошу принять, князь, уверение в глубоком моём уважении.

Граф Фикельмон.

Его светлости князю Меттерниху, и проч.

С декабря 1836 по май 1837 года, за отсутствием посла, секретарь Шведо-Норвежского посольства Густав Нордин (Gustav de Nordin) состоял Шведско-Норвежским поверенным в делах в С.-Петербурге. Нордин был знаком с Пушкиным и встречался с ним в салонах. В дневнике под 18 декабря 1834 года Пушкин упоминает о беседе с Нордином. «Вчера (т. е. 17 декабря 1834 года) вечер у S {326} — Разговор с Нордингом о (русском) дворянстве, о гербах, о семействе Екатерины I-й etc». После смерти Пушкина Нордин в своём донесении министру Веттерштедту от 6—18 февраля 1837 года дал сообщение о смерти Пушкина. По этому небольшому сообщению видно, что он высоко ценил Пушкина как писателя и сознавал значение потери Пушкина для России. Любопытно отметить упоминание Нордина по поводу того, что Пушкин в течение последних лет занимался историей Петра Великого: «Лица, имевшие возможность, — пишет Нордин, — ознакомиться с отрывками, уже написанными им на эту тему, способную вдохновить русского историка, вдвойне сожалеют о его преждевременной кончине».