Павел Щёголев - Дуэль и смерть Пушкина [Исследование и материалы]

(Estratto del Copialettere della Legazione di Sardegna a Pietroburgo; vol. 1836—37; rapp. n. 627).

В датском Государственном архиве нашлись два донесения датского посланника в С.-Петербурге графа Бломе со сведениями о дуэли и смерти Пушкина.

Граф Отто Бломе (Otto Blome) родился в Киле в 1770 г., а умер в 1849 году; в графское достоинство возведён в 1826 году. В Петербурге он находился с 1804 по январь 1824 года и затем с января 1826 по октябрь 1841 года. В промежутке, в течение нескольких месяцев, был министром иностранных дел. Во время войны России со Швецией он настойчиво советовал своему правительству поддержать Россию [747].

Граф Бломе, или, по русской транскрипций, Блум, был хорошо известен в петербургском обществе. По словам Д. Н. Свербеева, он был «любимец этого общества, страстный охотник до лошадей, постоянно сопровождавший императора Александра в красном своём мундире на параде и манёврах» [748].

В дневнике Пушкина за февраль 1835 года есть упоминание о Блуме. «На днях в театре Фикельмон, говоря, что Bertrand et Raton [749]не были играны на Петербургском театре по представлению Блума, датского посланника (и нашего старинного шпиона), присовокупил: — Je ne sais pourquoi; dans la comédie il n’est seulement pas question du Danemark. Я прибавил: — Pas plus qu’en Europe» {331} .

С.-Петербург, 30 января (11 февраля) 1837.

М. г.

Последняя почта не принесла мне никаких известий о вашем превосходительстве . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Трагическое событие, разыгравшееся на днях, произвело тем сильнейшее и мучительнейшее впечатление на публику, что действующие лица драмы весьма известны в высшем обществе.

Молодой француз, г. Дантес, в прошлом году законным образом усыновлённый в качестве сына и наследника нидерландским послом бароном Геккереном, лишь несколько дней тому назад отпраздновал свою свадьбу с сестрою г-жи Пушкиной. Последняя, выдающаяся красавица, — супруга писателя Пушкина, стяжавшего вполне заслуженную славу в русской литературе, главным образом благодаря стихам. Он был возведён в звание историографа российского, причём ему было поручено использовать важнейшие эпизоды Российской истории, из которых должен был составиться классический труд. Отличаясь неистовым нравом и ревностью, не знавшей границ, он сделался жертвою своих подозрений относительно якобы существовавших между его женою и его свояком тайных отношений. Его ярость излилась в письме, грубо-оскорбительные выражения которого сделали дуэль неизбежною. Оба противника, назначив друг другу место встречи в Екатерингофской роще, в прошлую среду в 4 часа дня стрелялись, на расстоянии 15 шагов {332} . Оба искусные стрелки. Первый выстрел поразил г. Пушкина в нижнюю часть живота и свалил его с ног. Крайняя враждебность, одушевлявшая его, дала ему силы приподняться и, после меткого прицела, пронзить руку противника. Пуля, уже несколько ослабленная, скользнула по одному из рёбер, слегка его контузив.

Г. Пушкин скончался вчера, заплатив жизнью за неистовую страсть, ослепление коей возлагает на него всю ответственность за это печальное событие. Что касается молодого Геккерена, то его рана не внушает серьёзных опасений.

Лорд и леди Лондондерри уехали . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Имею честь быть с глубоким уважением

вашего превосходительства

смиренным и покорным

слугою О. Бломе

Его превосходительству

Г-ну Краббе Каризиус

Министру внутренних дел, и проч., и проч.

В Копенгаген.

С.-Петербург, 2/14 февраля 1837.

М.г.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Похороны г. Пушкина происходили вчера утром.

Император передал следствие по этому злополучному делу суду, которому, согласно обычному порядку правосудия, передаются подобные преступления. Закон, карающий дуэли, весьма строг. Тот, кто убьёт своего противника на дуэли, подлежит разжалованию в солдаты, но от милости его величества зависит, несомненно, ослабить несколько его суровость, и ввиду смягчающих обстоятельств надеются на то, что император изменит приговор, который относительно молодого Геккерена выразится в увольнении его со службы и в высылке на границу. Что касается его секунданта, г. д’Аршиака, атташе Французского посольства, то барон Барант поспешил послать его в Париж в качестве курьера.

Артиллерийский полковник, секундант Пушкина, не отделается так легко.

Никто не думает, чтобы барон Геккерен после столь громкого скандала и причинённых ему в связи с этим делом неприятностей захотел остаться здесь, и предполагают, что он будет просить у своего правительства другого назначения.

Г. Северин, российский посол при Швейцарской конфедерации,

только что приехал . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ваше превосходительство.

Примите уверение в глубочайшем уважении, с которым имею честь быть

Милостивый государь,

Вашего превосходительства

смиренным и покорным

слугою О. Бломе.

Его превосходительству

г-ну Краббе Каризиус

министру внутренних дел, и пр., и пр.

В Копенгаген.

Председатель совета министров в Штутгарте доставил нашему посланнику семь выписок из хранящихся в архивах Виртембергского министерства иностранных дел донесений Виртембергского посланника в С.-Петербурге за 1837 год, заключающих в себе сведения о поединке Пушкина с Дантесом. Кроме выписок, председатель доставил копию довольно большой записки, хранящейся при названных донесениях и неизвестно кем составленной.

Отправив первое сообщение о дуэли и смерти Пушкина в депеше от 30 января (11 февраля) 1837 г., Виртембергский посланник знакомил своё правительство последовательно с ходом разыгравшейся вокруг имени Пушкина истории. В депешах от 6 (18), 9 (21) февраля, 20 марта (1 апреля), 30 марта (11 апреля), 3 (15), 14 (26 апреля) {333} . Его сообщения выдаются из ряда других дипломатических донесений обилием любопытных подробностей, а главное — ясным сознанием абсолютной ценности и значения творчества Пушкина. Очевидно, такое сознание побудило посланника не ограничиться фактическими сведениями о дуэли, смерти и суде, а приложить особую, и нельзя сказать, что малую, записку о Пушкине, имевшую задачей дать представление о Пушкине — о его жизни, о его литературной деятельности, о его духовной и физической личности. Записка имеет большой интерес и если её сравнить с тем, что писано о Пушкине в иностранных газетах в 1837 году, то окажется, что она выгодно отличается от других писаний своей фактической стороной.

Заботливое отношение к памяти поэта, о котором свидетельствуют и донесения, и записка, заставляет нас подробнее остановиться на личности автора донесений.