Павел Щёголев - Дуэль и смерть Пушкина [Исследование и материалы]

«Дуэль», 185. Сравн. наши соображения («Пушкин», 387) и соображения С. А. Панчулидзева в биографии Дантеса, назв. соч., стр. 87.

Это, очевидно, тот самый черновик ответов, который по сей день хранится в архиве баронов Геккеренов. Напечатан в первом издании нашей книги, стр. 178—180.

«Старина и новизна», книга 17-я, стр. 317—318.

«Пушкин», стр. 359.

«Русск. арх.», 1882, I, стр. 236.

Мы решительно отказываемся принимать это письмо за то, которое в ноябре 1836 г. читал Пушкин графу В. А. Соллогубу (сравн. выше, стр. 99 [См. главу 11.]). В. И. Саитов печатает это письмо дважды: под 21 ноября — № 1105 («Переписка», III, 412) и под 26 января — № 1138 (там же, 444). По всей вероятности, основанием к такому размещению послужила наличность разночтений в обоих текстах. Оба текста восходят к пушкинским автографам. Последний текст (№ 1138) дан по копии, оставленной в военно-судном о дуэли деле и снятой с того подлинного письма Пушкина, которое было в руках Геккерена, от него поступило в следственную комиссию и затем было возвращено барону Геккерену (см. «Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккереном. Военно-судное дело 1837 г.». Спб., 1900, стр. 51—52. Подлинное дело перешло из Пушкинского музея при Александровском лицее в Пушкинский дом). Другой собственноручный подлинник был изготовлен Пушкиным для своего секунданта и вручён им К. К. Данзасу. В 1863 году факсимиле этого автографа дано в брошюре Аммосова «Последние дни жизни и кончина Пушкина». По этому-то факсимиле В. И. Саитов дал первый текст № 1105. Явное недоразумение! Наличность разночтений, правда, весьма незначительных, чисто словесных, без изменения смысла, может лишь свидетельствовать о том волнении, в котором находился Пушкин, оказавшийся не в состоянии снять точную копию своего письма. О душевном состоянии Пушкина ярко говорит и тот факт, что не сразу ему далось это письмо: после его смерти в его кабинете были найдены клочки бумаги; с большим трудом удалось расположить эти лоскутки так, что из них составилось два черновика, две первоначальных, — к сожалению, неполных, — редакции этого письма. Факсимиле этих черновых было дано в «Русской старине», 1880, июль, 516—521. По этому факсимиле В. И. Саитов дал свои черновые к № 1105, т. е. якобы к письму от 21 ноября {385} . Не входя в сравнительный анализ черновиков и окончательной редакции письма, отметим основное отличие последней редакции от первоначальных: в черновиках Пушкин развивал тему об отношении Геккерена-старшего к анонимным пасквилям и категорически утверждал его авторство этих писем; в беловом не оставалось даже намёка на это обстоятельство. Важное отличие, указывающее, по нашему мнению, на то, что полной и решительной, основанной на фактах и могущей быть доказанной уверенности в авторстве Геккерена у Пушкина не было. Переходя к содержанию письма в окончательной редакции, можно отметить, что в нём самом есть указания, не позволяющие относить его к ноябрю 1836 года: упоминание о казарменных каламбурах, которыми потчевал Дантес Наталью Николаевну, заключает, очевидно, намёк на каламбур о мозольном операторе, но эта острота могла быть сказана только после женитьбы Дантеса. Самое выражение «je ne pouvais souffrir qu’il у eut des relations entre ma famille et la vôtre» могло быть употреблено опять-таки только после женитьбы Дантеса. [Французская цитата из письма Пушкина переводится: «Я не могу терпеть, чтобы моя семья имела какое бы то ни было сношение с вашей».]

Нелишне упомянуть здесь об ошибке В И. Срезневского в его описании «Пушкинской коллекции, принесённой в дар Библиотеке Академии наук А. А. Майковой» («Пушкин и его современники», IV, 35 и отд. отт., 35). В этой коллекции находятся клочки письма Пушкина, отнесённые В. И. Срезневским к письму Пушкина к барону Геккерену, а на самом деле представляющие черновик письма к графу А. X. Бенкендорфу от 21 ноября 1836 года и напечатанные в «Переписке», т. III, стр. 417—418, № 1106.

«Русск. арх.», 1879, II, 248.

«Пушкин и его современники», вып. XI, стр. 48. Внешняя весёлость Пушкина бросалась в глаза сторонним наблюдателям. Стоит вспомнить, например, бесподобную сцену в мастерской К. Брюллова накануне, т. е. 26 января, записанную в дневнике А. Мокрицкого {386} («Современник», 1855, т. CIII. Воспоминания о Брюллове, стр. 165—166). Точно, приняв бесповоротное решение покончить с ненавистным делом Дантеса, Пушкин действительно снял с души своей тяжкое бремя. Но по некоторым признакам, которые мы вскоре отметим, надо думать, что внутреннее его состояние было далеко не спокойным и не ровным. Весёлость же была результатом не внутреннего спокойствия, а возбуждения, вызванного предпринятым важным решением.

«Пушкин и его современники», вып. VI, стр. 50. О дуэльных намерениях Пушкина знала ещё, как мы отмечали уже, баронесса Е. Н. Вревская. См. выше, стр. 113 [См. в последней трети главы 14] и ещё «Русск. вестн.», 1869, т. LXXXIV, стр. 91.

Б. В. Никольский. «Последняя дуэль Пушкина». Спб., 1901, стр. 68.

Русские портреты XVIII и XIX вв. Изд. великого князя Николая Михайловича, т. V. Спб., 1909, стр. 30 и «Русск. арх.», 1908, III, стр. 204.

Таким образом, из первых фраз письма Геккерена нельзя извлечь доказательство того, что первый вызов Пушкина был не письменный, а устный. Сравн. выше, стр. 72, примеч. 5. [172]

«Переписка», III, № 1140, стр. 446.

«Пушкин и его современники», II, 8—9.

«Дуэль», 146.

«Переписка», III, № 1141, стр. 446—447.

Из письма П. А. Плетнёва к В. Г. Теплякову. — «Истор. вестн.», 1887, июль, 21.

«Русск. арх.», 1888, II, 310. К этому позднейшему рассказу княгини Вяземской, записанному П. И. Бартеневым, относимся с некоторым недоверием: выходит, будто княгиня ничего не предприняла к предотвращению дуэли только потому, что князь Вяземский вернулся поздно. Но ведь было ещё и утро и день 27 января. Почему же утром или днём 27 января княгиня не сказала князю?

«Русск. арх.», 1888, II, 312. На балу у графини Разумовской видел Пушкина А. И. Тургенев. См.: «Пушкин и его современники», вып. VI, стр. 48 и дальше у нас в отрывках из дневника Тургенева [См. "Документы и материалы", IV, 2, 3. — Прим. lenok555 ].

«Русск. арх.», 1882, II, 248.

«Переписка», III, № 1144, 448, письмо Меджениса к Пушкину.

В «Переписке» (III, 448, № 1143) напечатан ещё один «дуэльный» документ — записочка к К. О. Россету: «Partie remise, je vous préviendrai» [Дело отложено, я предупрежу вас (фр.) ]. Мы отказываемся принимать в соображение при нашем рассказе эту записку в виду крайней сомнительности источника её происхождения. Текст её сообщён в записках А. О. Смирновой (Записки. Часть II. Спб., 1897, 79); оригинал записки, по её словам, затерялся. Как раз перед текстом письмеца в Записках (стр. 78) помещён совершенно вздорный и неверный рассказ о том, как Пушкин провёл вечер накануне дуэли у Мещерских, где были в это время Дантес с женой и т. д. Уже одно соседство документа с таким рассказом должно бы внушить решительное недоверие к «тексту» записки.