Дэйв Мастейн - Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал (ЛП)

Неудивительно, что этот день стал последним днем пребывания Дуга в качестве менеджера Мегадэт. Хотя он сказал, что развернет клеветническую кампанию, я набрался смелости и принес ему извинения за то, что поставил под угрозу его безопасность и за то, что не был хорошим клиентом, пока все не зашло далеко. Музыкальный бизнес, ка правило, довольно простителен к плохому поведению, и действительно часто вознаграждает это, особенно тех, у кого действительно есть некоторый талант и солидный послужной список.

Нашим следующим менеджером стал Рон Лаффит, которого я знал и любил еще со времен Металлика. Рон был представительным и умным, и казалось, что у нас много общего: его мать была немкой, моя была немкой; его фамилия была французской, моя была французской; он был по гороскопу Дева, я был Дева. Учитывая, что у нас обоих также были длинные, красновато-коричневые волосы и мы оба имели схожие общительные личности, мы вполне могли сойти за братьев. В самом деле, Рон был в то время для меня больше чем менеджером. Он был моим другом. Мы вместе тусовались за пределами студии, тренировались в додзе в боевых искусствах и обучались великим чемпионом по боевым искусствам — Бенни “Джетом” Уркидезом. Мы вместе прыгали с парашутом. Потихоньку-помаленьку я начал становиться здоровым. Очевидно, это не произошло в одночасье, но, определенно, я был в лучшей форме физически и эмоционально, чем я был достаточно долгое время. Трудно объяснить траекторию моей наркомании и трезовости — она не была параболической, скорее длинной и изогнутой.

Продолжив писать песни для следующей пластинки, 'Rust In Peace', я постарался жить как относительно "нормальный" парень почти тридцати лет. Я разработал и придерживался здоровой диеты, сосредоточился на своей работе и забросил случайное употребление спиртного напитка. Или даже двух или трех. Я еще не был убежден, что для меня было нецелесообразно веселиться как другие. В программе было много людей, и под этим я в первую очередь имею в виду Анонимных Алкоголиков, которые были не особенно терпимы к тем, кто не принимал участие в программе. Если у вас не было маленького медальона, и вы не посещали заседания музыкантов, не ходили вокруг, говоря: “Но, Слава Богу, чувак” — вы не входили в клуб.

И я не входил в клуб.

В то же самое время я обнаружил, что хожу в бары, и немного оглядываясь через плечо, интересуясь, кто наблюдает и следит за мной. Зачем? Потому что у меня был страх.

Даже притом, что я так себя вел, меня это не смущало, на самом деле я был потрясен угрозой Дуга Талера. Это разозлило меня, и побудило отомстить. Но я также знал, что единственный способ достичь убедительности это привести себя в порядок.

В связи с этим я продолжил поиски великого гитариста, кого-то, кто бы заставил всех забыть о Джеффе Янге, и возможно даже остановить тоску по Крису Поленду.

Процесс был безумно медленным, прослушивание шло за прослушиванием. Появился один парень, который начал рассказывать каждому, кто его слушал, что он написал вступление к 'Wake Up Dead’. Теперь обратим внимание на важный момент — его прослушивание произошло примерно во время записи четвертой пластинки Мегадэт.

'Wake Up Dead' была на 'Peace Sells', записанной тремя годами ранее. Вот тебе на.

Затем пришел парень, который вошел в студию как-то утром, похожий на сессионного гитариста Allman Brothers: длинные светлые волосы, стянутые в хвост, сапоги с квадратными носками, джинсовая куртка, с южным акцентом в голосе.

“Хорошо” — протянул он, подключая гитару. “Я готов послушать ваши песни”.

Я ответил ему нечто вроде: “Ты что издеваешься, твою мать? Это прослушивание! А не урок гитары”.

Джуниор и я разработали систему борьбы с таким безумием. Мы уходили и выключали передатчики на беспроводных коробках, установленных на гитарных ремнях, эффектно завершая таким образом прослушивание. В данном случае мы лишь переглянулись друг с другом и одновременно проделали это движение.

Здесь все кончено .

Я даже не помню, сколько таких людей мы вытерпели; через некоторое время я начал терять всякую надежду найти подходящего музыканта. Наконец, как-то в феврале 1990-го я вошел в офис Рона Лаффита и увидел обложку альбома на его столе. Альбом назывался 'Dragon's Kiss’. Это был сольный альбом гитариста по имени Марти Фридман, которого я смутно знал по его работе с группой под названием Cacophony. Я взял пластинку, стараясь не рассмеяться. На обложке Марти был одет в какой-то блестящую кожаную куртку (или комбинезон; было трудно сказать) открытый до пояса. Его волосы были уложены в длинные, струящиеся двухцветные кудри.

“Ты разыгрываешь меня, да?”

“Просто послушай ее, хорошо?” — сказал Рон.

Менее чем чрез две минуты после начала первого трека я был сражен. На самом деле более того. Я был в шоке.

“Этот парень хочет играть с нами?”

Рон кивнул, улыбаясь.

Марти предстал впечатляющей фигурой в день своего прослушивания: с дырками в джинсах, пятидолларовых туфлях, с теми же разделенными цветом волосами, с которыми он предстал на обложке альбома. Его оборудование состояло из гитары бюджетной марки, Carvin, и крошечного оборудования для стойки. Чтобы перевозить и устанавливать эту слабую установку он пользовался услугами нелепо большого гитарного техника по имени Тони ДеЛеонардо. Когда я наблюдал, как Тони принимается за работу, я обеспокоился, что оборудование не сможет отдать должное игре, которую я слышал на сольной пластинке Марти. Поэтому я сделал предложение.

“Эй, Тони” — сказал я шепотом. “Когда наступит время соло, встань на эту кнопку здесь, ладно?”

Так как у меня была настоящая стена усилителей Маршалл, я подключил один из моих усилителей к Марти, так чтобы он смог играть ритм через него. Затем мы подключили еще один усилитель, для того, чтобы он вступил во время соло.

Дополнительная кипа усилителей отчетливо бы продемонстрировала, годится Марти для этой работы или нет. Спрятаться не было никакой возможности.

И не сказать, чтобы скрываться было необходимо. Марти пролетел на прослушивании безупречно. Как и со всеми нашими прослушиваниями, мы засняли на видео его выступление, но Марти сыграл настолько прекрасно, что мы даже не потрудились ознакомиться с пленкой. Я позвонил в офис Рона Лаффита практически сразу и сказал ему: “Мы нашли своего гитариста”.

У Марти были навыки, и до такой степени, что почти ничто другое не имело значения. Ни плохие волосы или отсутствие стиля, ни тот факт, что его имя не могло звучать менее металлически. Я полагал, что мы отправим его в Школу Рока, так же, как у нас это было с другими членами группами, может, заставим его сменить имя. Средним именем Марти было Адам, поэтому я подумал…хмммм …Адам Мартин. Весьма неплохо .