Камиль Гижицкий - Через Урянхай и Монголию

Наступили тяжёлые времена. Продукты и коней мы добывали силой. В опасении предательства мы отказались от проводников, пользуясь только картой и компасом. Учитывая наличие пресной воды в колодцах, избрали мы тракт из Калгана в Кобдо. Там, между озером Шетукум и первым Ургинским трактом, сбежал от нас ночью дивизион бурят. Потеря была невелика, если бы не исчезновение отличных гобийских коней, которых дивизион забрал с собой. С тех пор, несмотря на наказания и уговоры, случаи побегов происходили всё чаще. Бригада таяла так быстро, что в Дуганты насчитывала едва ли девятьсот человек. Очевидно, что условия становились всё более трудными: по причине отсутствия муки мы ели только мясо, а воду часто заменяла свежая кровь коней и верблюдов. Встречаемые озёра были солёными и не могли утолить всеобщей жажды, поэтому кони падали массово. Чтобы пополнять наши стада, хватали мы в пути пасущиеся табуны. Этих диких лошадей объезжали наездники нашей бригады, не хуже монголов и киргизов; хуже было, однако, с тягловыми лошадьми, так как непривычные степные животные рвали упряжь и уносились в степь. Тогда мы начали использовать в упряжке верблюдов, которые оказались гораздо более практичными, так как они стойко переносили нехватку кормов и жажду. За вторым Ургинским трактом забрались мы в песчаную и безводную местность. Восемь дней мы не видели человеческого жилья. Клубы вихря бросали в лицо сыпучую пыль, перемешанный с гравием песок, оставляя мучительные и болезненные ранки. Кони покрывались гноящимися нарывами, а люди теряли силы из-за переутомления и жажды. Нашу дорогу мы метили трупами животных и могилами товарищей, смерть прореживала некогда весёлую и любящую петь бригаду. Исхудалые лица, лихорадочные глаза, шатающиеся кони, уподобляли нас, остатки дивизии Унгерна, кошмарным приведениям. Кровь коней увеличивала жажду. В желудках не более чем десяти верблюдов находилось ничтожное количество воды. Наконец, на восьмой или девятый день похода, начала показываться трава, и стадо коз пробежало в степи. Надежда вошла в людей, кони начали жадно щипать траву и стригли ушами, раздувая ноздри. Мы пустили их свободно, чтобы собственным инстинктом они отыскали воду. Вначале они шли, едва ступая, потом галопом, и вскоре мы оказались у широкого пруда с пресной водой. Только тот, кто прошёл муки жажды, знает, какой роскошью является… возможность её утолить. Одни бросались ничком на землю, другие погружались в него с головой, некоторые черпали воду ладонями. Несмотря на холодную погоду, находились даже любители зимнего купания. Кони пили долго, бродя в траве и воде и издавая тихое ржание, только верблюды слегка и флегматично погружали свои морды в воду, не выдавая чрезмерного удовлетворения.

У потрескивающих костров, услаждая себе время ожидания котелка песнями и смехом, мы жарили конину. Забывали о недавних мучениях. Во всей бригаде воцарилось весёлое беспечное настроение. В опасении повторного недостатка воды, мы с капитаном О. купили в ближайшей юрте два кожаных мешка для воды, а также третий, меньший, с отличным кислым кумысом и приторочили их к верблюдам.

Теперь колонна направилась на северо-восток к реке Керулен. Предпочитали мы решиться на бой с большевиками, чем на пустынные муки, вызванные жаждой. Мы шли ускоренным маршем, потому что хотели обойти верблюжий и автомобильный тракт. Однако не упустили мы случая захватить у большевиков табун прекрасных керуленских коней. Нашу бригаду, теперь отлично организованную, охраняли на флангах и с тылов разведывательные отряды. Несмотря на сомнительную ситуацию, все были веселы, потому что мы не испытывали нехватки воды и пищи, имели свежих коней, таким образом можно было быстро ехать ночью, днём же — отдыхать. Неожиданно мы встретили вооружённых карабинами монголов, которые вели себя достаточно дерзко, но когда им «припекли» немного пятки, они выболтали, что являются шпионами большевиков, что те, последние, хотели завлечь нас в западню, и только наш уход в пески стал помехой этому. За поимку наших дезертиров монголы получали награды от большевиков.

Однажды ночью миновали мы отлично содержащийся автомобильный тракт, ведущий из Калгана в Ургу и маймачен. Во время китайского протектората здесь содержался гараж, то есть станция, предоставляющая бензин и воду. Здесь имело место значительное автомобильное пассажирское сообщение, которым пользовались китайские купцы, российские колонисты и даже американцы. Владельцы автомашин получали большие прибыли, потому что доставка одной особы из Урги в Калган стоила 400 тайанов.

Эта дорога была широкой и удобной для автомобильного сообщения, но на территории чахаров, живущих разбоем, достаточно небезопасной. У самого же Калгана горные перевалы затрудняли проезд, так что только опытные и смелые шофёры могли там водить автомобиль.

Барон Унгерн во время своего правления в Урге намеревался провести телеграфную линию на участке Калган — Цецен-хан-ц-хурэ. Военные действия всё же помешали ему в реализации этих планов. До сих пор не знаю, воспользовались ли большевики нагромождёнными в Урге запасами столбов и провода, или провели телефонно-телеграфную связь из Урги с Улясутаем на западе, с Манганом на юге и Санбуйсен на востоке.

С момента захвата Монголии большевиками рухнул также разработанный инженером Войцеховичем план строительства мостов, строительный материал для которых должны были поставить хошуны.

Преодолев последний Ургинский тракт, оказались мы недалеко от реки Керулен, окрестности которой были нам уже известны. Мы все радовались надежде на достижение в скором времени конечной цели на востоке.

Наш марш происходил днём. Покрытая буйной, хотя и уже пожелтевшей травой, степь давала коням обильный корм, многочисленные же озерца и ручьи — питьё. Не было у нас недостатка также в мясе и жире, благодаря многочисленным стадам овец, пасущимся в степи. Многочисленные же дикие птицы ещё более разнообразили нашу пищу. Лишних коней мы выменивали на просо, которое служило нам хлебом.

К сожалению, первые ночные холода уже досаждали нам, напоминая о приближении зимы. Не имея тёплых одеял и одежды, проводили мы ночи, греясь у костров, поддерживаемых аргалом. Когда ночные заморозки начали схватывать воду ледяной коркой, и холод докучал всё более, начали мы устраивать экспедиции за кожухами. Мы окружали солдатами монгольские улусы и забирали оттуда самые лучшие шуб, за которые казначей бригады выплачивал монголам большие суммы. Когда такого способа не было достаточно, на встретившееся хурэ накладывалась контрибуция, оплачиваемая кожухами или бараньими шкурами.