Александр Феклисов - Признание разведчика

После взвешивания всех доводов «за» и «против» в Центре решили повременить с моим отъездом, пока не будут получены более подробные сведения о причинах провала Фукса и о том, что он рассказал в ходе допросов о своих встречах с советскими разведчиками.

Весь февраль и март 1950 г. я, как и прежде, усердно исполнял свои обязанности по прикрытию, встречался с английскими знакомыми и ни в малейшей степени не изменил своего обычного поведения. Разумеется, по указанию Центра мои встречи с другими агентами были прекращены.

Первого марта закончился суд на Фуксом. Никаких данных о том, что он выдал меня, резидентура не получила. Через три-четыре недели средства массовой информации прекратили публиковать материалы по этому делу. Оно перестало быть сенсацией. Вполне возможно, что британские контрразведчики пришли к выводу о том, что с Клаусом поддерживал связь не советский разведчик, работавший под официальным прикрытием, а нелегал.

Когда все успокоилось, Центр дал команду, чтобы я вернулся в Москву.

В начале апреля 1950 г. я был уже дома, проведя в «туманном Альбионе» без отпуска 2 года и 9 месяцев.

Руководители разведки отнеслись ко мне благосклонно. Каких-либо претензий мне не предъявили. В беседах со мною больше обсуждался вопрос не о моих возможных ошибках, а о том, что следует сделать, чтобы морально поддержать Фукса и дать ему понять: мы его по-прежнему ценим и заботимся о нем. Нашли надежных людей, которые вели переписку с ним, иногда посещали его в тюрьме, со временем организовали поездку к нему его отца.

Мне выделили комнату в коммунальной квартире, но в новом доме, на Песчаной улице. Всего одну комнату, но жена и я были этому безмерно рады: это был наш первый собственный угол в жизни. Наконец-то мы смогли перевезти все наши вещи, хранившиеся до сих пор у родственников.

Летом я получил повышение по службе — стал заместителем начальника отдела и настроился на длительную работу в Москве.

После смерти Сталина среднее руководящее звено разведки почувствовало, что Берия стал уделять повышенное внимание Первому управлению. На документах разведслужбы появились резолюции типа таких: «Это не разведчик, а дырявая шляпа».

Л. Берия и его заместитель Б. Кобулов уволили из разведки или понизили в должности сотрудников, которые осуждали диктаторские замашки новых руководителей МВД, расставив на их места своих людей.

Через несколько недель после смерти Сталина скончался Клемент Готвальд, первый секретарь компартии и президент Чехословакии. В ряде стран народной демократии начались волнения. Западная радиопропаганда призывала население Советского Союза и стран народной демократии подняться против своих правительств.

Я невольно вспоминал добытые нашей лондонской резидентурой в 1949 г. совершенно секретные планы англо-американского штабного комитета, в которых говорилось, что наилучшее время для начала войны против СССР — это 1952–1953 гг.

Для оказания помощи недавно созданным в странах народной демократии органам безопасности, по просьбе их руководства туда направлялось из СССР дополнительное число опытных контрразведчиков и разведчиков.

Двадцать пятого июня Кобулов приказал мне на следующий день ехать в Прагу. Меня мгновенно оформили заместителем главного советника МГБ по разведке.

В Чехословакии я пробыл два с половиной года. Моя задача состояла в том, чтобы оказать помощь Министерству внутренних дел ЧССР в создании разведывательной службы, которая могла бы вести эффективную работу в западноевропейских странах, прежде всего в соседних — ФРГ и Австрии, с территории которых спецслужбы США, Англии, Франции и ФРГ вели активную шпионскую деятельность против еще неокрепшего режима народной демократии. Работать с чешскими и словацкими товарищами было легко и приятно. Большинство из них были новичками в разведке. Но к порученному делу они относились серьезно, и через три-четыре года разведка Чехословакии добилась несомненных успехов, приобрела ценных агентов в подрывных организациях и на военных объектах НАТО в Западной Европе. В целом это было полезное, продуктивное и взаимовыгодное сотрудничество двух союзных разведывательных служб.

С декабря 1955 г. до отъезда в США в августе 1960 г. я работал начальником американского отдела, который свел разведывательную работу с легальных позиций во всех странах западного полушария. В штате отдела работали 24 сотрудника, включая технического секретаря и машинистку.

В этот период, как и прежде, ощущался большой недостаток кадров с жизненным опытом, знанием иностранного языка и умением работать с людьми, не говоря уже о профессиональной квалификации. Сотрудники отдела кадров искали кандидатов для разведслужбы в министерствах и ведомствах, в партийных, комсомольских, профсоюзных и других организациях. К тому времени СССР стал великой державой. И в связи с расширением международных контактов буквально все правительственные структуры нуждались в таких же людях. В нашем отделе без какой-либо специальной разведывательной подготовки работали, например, инженер, занимавшийся ранее в Министерстве морского флота обеспечением углем пароходов, и референт из ВЦСПС. Оба слабо владели английским языком.

Оперативная работа нашего отдела осложнялась еще и тем, что приходилось каждый год большую часть сотрудников направлять в резидентуры взамен возвращающихся сотрудников после трех — четырехлетнего пребывания за границей.

Когда же начальники подразделений на совещаниях ставили вопрос о том, что для повышения эффективности разведки следует расширить штат, начальник главка Александр Михайлович Сахаровский в ответ приводил завет великого российского полководца Суворова: «Побеждать противника надо не числом, а уменьем».

Но жизнь делала свое дело. В конце 50-х годов кадров стало больше. Произошло это за счет разделения нашего отдела на два — на американский и на латиноамериканский. Я остался начальником американского.

С приходом к власти Н. С. Хрущева началась «оттепель», культ личности Сталина был развенчан, появились первые признаки поворота советского общества к гласности, уважению прав человека, демократии. Советский Союз предлагал решать международные проблемы в духе мирного сосуществования государств с различным социально-экономическим строем. Сформулированные XX съездом КПСС выводы о реальной возможности предотвращения мировой войны, об отсутствии ее фатальной неизбежности были благожелательно встречены широкой общественностью во всем мире. Москва упорно добивалась разоружения, углубления экономического и культурного сотрудничества со всеми странами, особенно со своим антагонистом — США.