Андрей Стученко - Завидная наша судьба

Ездить приходилось не только в войска округа, но и на все корпусные и окружные стрелково-тактические сборы. Наши показные занятия по методике обучения горячо поддерживал новый командующий войсками Белорусского округа Иероним Петрович Уборевич. На сборах вместе с ним обычно бывали командиры корпусов. Среди них не раз видел я легендарного Е. И. Ковтюха [15] Епифан Иович Ковтюх послужил прообразом Кожуха — героя повести А. С. Серафимовича «Железный поток». — Прим. ред. . На одном из проводимых мною показных занятий по огневой подготовке Уборевич неожиданно спросил:

— А как вы считаете, товарищ Стученко, есть ли смысл готовить снайперские расчеты станковых пулеметов?

— Позвольте подумать, товарищ командующий... Попытаться, по-моему, можно. Надо только определить форму и содержание подготовки пулеметчиков-снайперов.

— А ведь, пожалуй, верно, — обращаясь к группе комкоров и комдивов, сказал Уборевич и вновь обернулся ко мне: — Ну так вот, товарищ Стученко! Подумайте и подготовьтесь к следующим сборам. Проведете такое показное занятие, на котором можно будет проследить за методикой подготовки пулеметчиков и увидеть, какие огневые задачи по силам снайперскому станковому пулемету. Ясно?

— Так точно! Задача понята и будет выполнена.

К осенним учебно-методическим сборам 1932 года такое тактико-стрелковое занятие было подготовлено. В основу его мы положили молниеносную изготовку пулемета к стрельбе, высокую меткость огня и внезапность при уничтожении цели.

Но сборы проводились в том году не осенью, а зимой в Лешинце, за Гомелем, на учебной базе 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии.

Было очень холодно, временами вьюжно. Подошло время нашего показа. Все вроде подготовлено, однако мы здорово волновались.

Кратко изложив тактическую обстановку, я подал сигнал к началу действий. И вдруг в самый ответственный момент, когда надо было перейти на поражение, пулеметная очередь прервалась... «Провалились!.. — мелькнуло в мозгу. — Эх! Будь что будет!» Рывок — и я у пулемета. Схватился за рукоятку заряжания и тут же все понял: из-за сильного мороза застыла смазка. Плеснул керосином из фляги в короб, дослал замок, открыл огонь. Цель была поражена...

«Что же теперь скажет командующий?» — сверлит обжигающая мысль. Поднявшись, я уныло уставился на свой пулемет и совершенно неожиданно услышал:

— Молодец! Вот такие командиры нам и нужны! От лица службы объявляю благодарность. Вы показали кое-что не предусмотренное программой, но поучительное для других. Награждаю вас, товарищ Стученко, часами...

Так учил и воспитывал нас Иероним Петрович Уборевич, замечательной души человек и талантливый военачальник. Не случайно все, кто знал Уборевича, единодушно сходятся в оценке его деловых и человеческих качеств. Вот и Маршал Советского Союза М. В. Захаров в своих воспоминаниях [16] Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников. М., Военное издательство, 1964, — Прим. авт. очень верно показал Иеронима Петровича как кристального коммуниста, замечательного человека и воспитателя.

...Весной 1934 года стало известно, что на должность, которую я исполняю, назначен выпускник академии И. С. Варенников.

— Не расстраивайся, Андрей Трофимович, — успокаивал меня Ф. К. Корженевич. — Ничего не поделаешь. Как мы ни старались, но тебя не утверждают на эту должность: не имеешь академического образования.

Не раз мне советовали пойти учиться, но я всегда отмахивался: «Без академий проживу». Теперь сама жизнь показывала, что без учебы не обойтись. Иван Семенович Варенников вначале показался нам излишне тихим и медлительным. Но чем больше мы его узнавали, тем больше он нам нравился. Спокойный, рассудительный, знающий свое дело, новый начальник отделения пришелся всем нам по душе. Я стал его помощником. Работали мы дружно. А исподволь я готовился в академию, заразив своей мечтой еще двух человек из штаба дивизии. Почти три года мы не имели ни одного выходного дня — все свободное время тратили на учебу. Три раза в неделю занимались на курсах при гарнизонном Доме офицеров. Съездил в командировку — пропущенное наверстывай ночами. А тут еще перемещение — пришлось послужить в 24-й кавалерийской дивизии начальником штаба полка, а затем и временно командовать 94-м кавалерийским полком.

Но вот вступительные экзамены позади. В мае 1936 года я стал слушателем Академии имени М. В. Фрунзе.

Учеба началась в наро-фоминском лагере академии. Наше кавалерийское отделение было очень дружным. Большинство товарищей пришли сюда с высоких должностей, имели солидные воинские звания. Самым младшим по званию был политрук Лев Михайлович Доватор (будущий герой Великой Отечественной войны). Мы единодушно избрали его парторгом группы. В нашем же отделении был и Петр Кириллович Кошевой. Здесь мы снова встретились с ним через десять лет. Со второго курса вместе с нами учился и только что возвратившийся из Испании Герой Советского Союза Александр Ильич Родимцев.

Учеба нас захватила. Все было новым, интересным. Лекции читали очень квалифицированные преподаватели. Особенно запомнились лекции по истории военного искусства комбрига Корсуна, по военно-инженерному делу капитана Леошени, по истории гражданской войны командарма 2 ранга Вацетиса, по штабной службе майора Цветкова.

Выпускали нас досрочно. На руководящую работу в органы КГБ и МВД ушли А. Н. Аполлонов, И. С. Любый, И. М. Сладкевич и другие товарищи. Из нашего, 10-го кавалерийского отделения половина слушателей направлялись в войска, среди них оказались П. К. Кошевой, Л. М. Доватор и я. Дипломов в тот момент нам не выдали, заверили, что в апреле 1939 года вызовут для сдачи государственных экзаменов, после чего и получим документы об окончании академии. Забегая вперед, скажу, что так оно и было: мы приехали в Москву, за две недели сдали госэкзамены, получили дипломы и вернулись к местам своей службы.

Л. М. Доватор

Я получил назначение на должность начальника оперативного отдела штаба 3-го кавалерийского корпуса в Минске. Правда, это произошло не сразу. В 24-й кавалерийской дивизии, где я служил до академии, были арестованы некоторые командиры, и в их числе хорошо знакомый мне В. И. Ничипорович. В Главном управлении кадров со мной не раз беседовали об этом. Я упорно защищал Владимира Ивановича, и не ошибся. Ложное обвинение вскоре было снято, и он продолжал служить в армии. В июле — августе 1941 года геройски сражался в Белоруссии. Попав в окружение с остатками 208-й мотострелковой дивизии, которой он командовал, Ничипорович явился одним из организаторов Минского подполья. Подпольный горком партии назначил его командиром партизанского отряда, который стал наводить ужас на фашистов на Минщине и Могилевщине. Гитлеровцы установили большую награду за голову Ничипоровича. Но им не удалось ее заполучить. Владимир Иванович погиб позже. Имя его до сих пор с любовью и уважением произносят в Белоруссии.