Андрей Хаас - Корпорация счастья. История российского рейва

— Пошел умываться, заглянул к Леше…

— Знаю, знаю. Ты вчера раньше всех заснул, а мы под утро ездили на Васильевский за ее вещами. Леха уступил ей свою комнату.

— А сам-то он где? — спросил Андрей.

— Он в «крайней» комнате. У тебя за стеной, — нетерпеливо ответил Миша, явно желая закончить разговор.

Через три часа в квартире громко заиграла музыка — проснулся Алексей. Наступил новый и непривычный для всех час официального принятия свершившегося изменения в привычном укладе быта. Не заставляя себя ждать и не оставляя времени для приватных комментариев, в гостиную вошла улыбающаяся Катрин.

— Прыивет! — одновременно всем и почти без акцента сказала она. — Я Катя.

Миша, сидевший у стола заулыбался, а Андрей протянул ей руку для мужского приветствия, но тут же, смутившись,

отдернул ее.

— А-андрей…

Катя засмеялась и сама подала ему руку для пожатия.

— Алоша, спасибо. Я в твоей комнате выспалась, как заныделю, — сказала она, усаживаясь и выкладывая на стол пухлый блокнот и пачку «Ротманс».

— Да, это правда, — ответил Алексей, улыбаясь. — Ты знаешь, это странное место, я здесь могу спать сутками. Даже когда уже не хочу. Просто просыпаюсь и засыпаю снова.

— Moгy, когда не хочу, — медленно повторила Катя, пряча в ладони необоримый утренний зевок. — Да. Я вообщэ в этом городе поняла, што такое спать, никогда так много не спала. А я спать обожаю.

Никто ничего не ответил. В этот миг каждый припомнил все то хорошее, что стояло за взлелеянной годами страстью спать, этим необсуждаемым общим увлечением, где личным было лишь то выражение, которое всегда бывает на лице проснувшегося.

— Чай? — спросил Миша.

— Да, — пропели все сразу.

Алексей, поднявшись из-за стола, подошел к стойке с музыкой и стал перелистывать конверты пластинок. Он извлек черный диск, блеснувший на солнце алмазной дорожкой, и включил проигрыватель. Раздался басовый ритм, затарахтели дробные звуки барабанов, и завыло что-то напоминающее проносящиеся мимо автомобильные сирены. Вся эта масса звуков разной скорости слилась в один, прекрасно ощущаемый общий ритм.

Миша вернулся из кухни с чайником и патронташем чашек.

— Это что?

— «KLF», — не совсем понятно откликнулся Алексей, поднимая над головой конверт с изображением половины лица безволосого андрогена.

— Катя, а как ты оказалась в Ленинграде? — поинтересовался Андрей.

— Я приехала сюда в восемьдесят девятом году как историк искусства из университета Бохума. Один немецкий фонд дал мне стипендию, и я должна была готовить магистерскую диссертацию.

— А что за диссертация?

— Ти не поверишь, ведь я немка. Тема такая: «Ленинские и сталинские портреты в социалистическом реализме 1932–1954 годов».

— Действительно странно.

— Да. Странно. Но здесь все вообще странно. После комфортной жизни в Германии я поселилась в жутком общежитии и посещала занятия в университете, который носит имя Жданова, этого красного монстра. Я долгое время не могла провести границу между диссертацией и реальной жизнью. Было очень странно — уже находясь здесь, я узнала, что стена, разделявшая Германию, разрушена благодаря коммунисту. Но мне очень повезло. Мой научный руководитель Иван Дмитриевич Чечот познакомил меня с интереснейшими людьми: Аллой Митрофановой, Андреем Хлобыстиным, Олесей Туркиной, Виктором Мазиным, Катей Андреевой. У меня появились настоящие друзья.

Зазвонил телефон.

— Да! Привет, уже проснулись, давно, — отрывисто сообщил Андрей собеседнику. — Хорошо, подожди. Леша, мы едем в Планетарий, как договаривались? Да, будем. Пока, увидимся.

— Это кто?

— «Новые композиторы».

Алексей утвердительно кивнул.

— Мы будем у вас через полчаса, — закончил разговор Алексей.

На другом конце провода телефонную трубку повесил молодой человек, светловолосый и стриженный настолько коротко, что казался практически лысым. Он находился в затемненном помещении, очень напоминающем зал какого-то исследовательского института. Обширная комната, заставленная металлическими шкафами с сотнями тумблеров, выключателей и разноцветных лампочек, таинственно освещалась светом одной настольной лампы.

— Они дома и сейчас выезжают на метро, — сообщил светловолосый сидящему рядом в полутьме человеку.

— Прекрасно. Наконец-то все свершится.

Совещавшихся таким образом молодых ладей звали Валерий Алахов и Игорь Веричев. Официально они являли собой Клуб научной фантастики при Ленинградском планетарии, а неофициально — первую в андеграундом мире электронную группу «Новые композиторы». Их музыка мало походила на общеизвестные образцы формального творчества и нашла своего слушателя лишь в этом особом месте — земном заповеднике космоса.

Красивое трехэтажное здание Планетария с действующим телескопом на крыше размещалось в Александровском саду на Петроградской стороне. Попадая в него, посетители оказывались в двухсветном зале с круговым балконом, заполненным ракетными двигателями, моделями спутников, фотографиями и множеством других интересных для любознательного ума экспонатов. Подлинным украшением этой экспозиции была точная копия первого спутника Земли — стального шара с надписью «СССР», висящего на тросе в центре зала. Но эти вещи были лишь прелюдией к настоящим впечатлениям, которые ожидали гостей космического мемориала.

Главным иллюзионом являлся Звездный зал — место проведения лекций о глубинах космоса. Когда выключали свет, огромный круглый зал со сферическим потолком превращался в черную бездну. Уникальная установка швейцарской фирмы Карла Цейсса вращалась в центре зала и, поворачивая сотни управляемых лучей, чертила в темноте достоверные зодиакальные узоры. «Новые композиторы» писали музыку, сопровождавшую эти фантастические представления, и эта близость к тайнам мироздания придавала музыкантам чувство значимости и создавала вокруг них ауру таинственности.

В двенадцать часов дня в Планетарий бодрым шагом вошли трое молодых людей. В прохладном фойе здания их встретил пожилой служитель и строго потребовал предъявить билеты.

— Мы пришли по поводу тематического вечера. У нас встреча с директором, — веско представился Алексей. — А вот, собственно, и те, кто нас пригласил, — добавил он, указывая на появившегося Алахова.

— Пропустите их, пожалуйста, это к нам.

— Ох уж мне эта «Фантастика», — пробурчал привратник.

После дружеских приветствий компания уселась на диванчик и принялась вырабатывать план действий.

— Всем не имеет смысла идти к директору. Астрономы — народ специальный, мало контактирующий с землянами, — сообщил Валера.

— Я останусь, посмотрю вокруг, — обрадовался Андрей.