Андрей Хаас - Корпорация счастья. История российского рейва

Так или иначе, это заведение было не только ближайшим по расположению, но и сулило роскошное времяпровождение.

— Чё будете заказывать? Солянки нет. По-французски ждать двадцать минут. Не мните страницы, девушка, — на одной ноте проговорила уставшая от всего официантка в короткой юбке и лосинах расцветки — «глаз мухи».

— Два жюльена, пепси, бефстроганов с рисом. Нет? Так, тогда эскалоп, хлеба три, судак по-польски. Нет? Э-э… Ну э-э, а можно еще подумать, хорошо, тогда э-э, хлеб, а, уже говорил, ну тогда все, а можно все побыстрее? Повар не машина? Повял.

В кафе натужно заиграла музыка. Это была кантри-баллада американского водилы-дальнобойщика о невероятной любви к перемене мест в исполнении Криса Ри.

— Я есть не хочу, — глухо объявила москвичка.

Алексей убрал руки под стол и поджал ноги под стул.

— Мы тогда быстро, подожди нас, ага? — скучающее банил он.

Опять над всеми повисло неприятное безразличие друг к другу. Алексей закурил, а Алина начала рыться в сумочке.

«А пот и наши приятели», — с радостью подумал Андрей, подняв глаза.

В проходе показался молодой человек, которого братья знали как местного корифея по прозвищу Миха Ангола. Он был не один — с ним прибыло несколько ребят и одна собака.

— Здорово, Леха! Здорово, Андрюха! Привет! — пропел Ангола, поочередно протягивая им руку. — А мы к вам заходили, там никого, нормально, что встретились, привет!

Алина надела темные очки и что-то зашептала Алексею на ухо. Тот немного подумал, перегнулся через стол и начал шептать Андрею:

— Андрей, слушай, вот ключ и пятнашка Ты поешь, а я пойду провожу Алину на вокзал. Ей нужно купить билет, ну и вообще погуляем, ладно? Если будешь уходить, оставь ключ в подъезде сверху за лепкой. Ага?

— А ты есть не хочешь? — спросил Андрей, разглядывая морщинку на лице брата

— He-а, я потом, ну в общем, решим, — ответил Леша, посылая ему лукавый взгляд. Парочка поднялась и начала прощаться.

— Всего хорошего, Андрей, была рада познакомиться, будете в Москве — заходите, — торопливо произнесла Алина без всякого воодушевления.

Леша подмигнул Андрею и пожал руки недоумевающим ребятам.

Когда за Алиной и Алексеем закрылись зеркальные двери с выгравированными бамбуковыми зарослями, Ангола спросил, задирая рукав майки:

— Лехина новая герла?

— Даже не знаю, сам в первый раз вижу, — честно признался Андрей.

На покрасневшем плече Анголы была свежая татуировка, изображающая страшные готические узоры с вплетенными в них загадочными символами.

— Гляди, вчера у Соловья кололи с Зайцем, он себе неделю назад до локтя забабахал. Нравится?

— Да. Слушай, а это не больно?

— Ну, больно, конечно, и еще очень чешется. Заяц говорит, надо поссать на рисунок, тогда начнет заживать. Не знаю, как и быть.

— Давай, я тебе обработаю, — закатываясь смехом, предложил светловолосый Коля, при этом поглаживая морду своему псу.

Все дружно засмеялись и принялись обмениваться последними новостями, анекдотами и штанами на вечер. Пока все говорили, Андрей съел свой кусок жареной говядины и подозрительное лечо, а Ангола переговорил у барной стойки по телефону.

Когда он вернулся с бутылкой пива в руке, лицо его выражало крайнюю степень довольства. Он проинформировал компанию:

— Звонил Шведу. У него уехали родители, пришел Заяц с пылевичем и бабами. Андрюха, пошли с нами? А? Надо только пива купить в ларьке.

— Пошли, — согласился Андрей, закончив изучение счета на девять рублей шестьдесят четыре копейки.

В полутемной прихожей Шведа стояло сразу три шкафа. Они создавали пещеру ужасов или лабиринт, в котором новый гость, если ему предлагали самостоятельно закрыть входную дверь и не провожали в комнату, терялся и звал на помощь:

— Дима! Где ты? Я тут ничего не вижу…

Квартира была коммунальной, и, по оценкам Шведа, в ней в разное время года проживало от двадцати до тридцати пяти человек, давно и искренне ненавидящих друг друга. Народ в «синих» ленинградских коммуналках, как правило, бывал крайне нищий, грубый, не имеющий надежд и светлых устремлений. Так было и в Диминой огромной квартире. Там жили суровые старушки, алкаши и их дебиловатые дети, какой-то дядя, пьяным орущий по ночам, мент-лимитчик, никому не известные мамаши с грудными детьми, пара хачей, десяток кошек и подслеповатый пес, постоянно дремлющий в длиннющем полутемном коридоре.

Естественно, в этом ковчеге жил и сам Дима со своими родителями, опустившимися и оглохшими от беспросветной жизни вокерами. Шведа ненавидела вся квартира, и было за что. Последние несколько лет его магнитофон днем и ночью терроризировал гудящие от похмелья головы соседей. Двери его комнаты работали как в метро, пропуская и выпуская толпы Диминых районных дружков и знакомцев, потрясавших своим грохотом даже соседей снизу. Одним словом, молодежный вертеп дворового масштаба.

— О-о! Кого я вижу! — хитро сощурившись, произнес Сергей Заяц, сидевший по-турецки возле низенького столика, заваленного посудой и бутылками.

Сергей Зайцев, в просторечии Зайчила, недавно вернулся с Черного моря, где они с Алексеем месяц отдыхали у зайцевской мамы в Симферополе, а после в Гурзуфе. Крепкое загорелое тело, коротко стриженная голова, постоянно улыбающаяся физиономия и лично зайцевское отношение ко всему происходящему — это были те черты, которые выделяли его в любой компании. Разговаривал, шутил и смеялся Заяц так, что в его состояние расслабленности начинали втягиваться все собеседники и просто рядом стоящие. Вот и в этот вечер он председательствовал на посиделках у Шведа, одновременно разговаривая со всеми, смеясь, куря, попивая пиво и наглаживая ногу какой-то умирающей от смеха девице, сидящей рядом на стуле.

— А где Леха? — поинтересовался он у Андрея.

— Ушел с какой-то девушкой провожать ее на вокзал.

— С Алиной? Я ее знаю, и не ппо-о на-аслышке. У нее еще сестра есть. Катя, кажется. Ну что, курнем? Где пепельница, кто сделает?..

— Швед!!! Швед!!! — заорал кто-то с улицы. — Швед!

Откинув занавеску, Швед лег на подоконник и высунулся в открытое окно.

— Ты дома?

— Да.

— Сейчас поднимусь.

— Кто там, Швед?

— Длинный.

— Ну у него и нюх, — подытожил Заяц и радостно засмеялся.

Спустя некоторое время в комнату ворвался Игорь Длинный, одновременно здороваясь со всеми и решительно пробираясь через чьи-то ноги к центру — туда, где стоял низенький столик и посиживал Заяц.

— На концерт в ЛДМ пойдете? — спросил он всех сразу, глубоко затягиваясь перехваченной на лету папиросой.

— А что там сегодня? — спросил Заяц.

— Курехин с «Поп-механикой», «Нате» и «Игры».

— Нету денег, — произнес Ангола.

— А я и так пройду, у меня есть одна фея, Наташа рок-клубовская, — проговорил Заяц, потирая от удовольствия живот под майкой и радостно прижимаясь щекой к руке девушки на стуле.